Вопрос о сущности абстрактных разъяснений судьями можно рассматривать через проблематику независимости судьи. Понимание независимости имеет два измерения. Первое – это если понимать независимость судьи как невосприимчивость к попыткам давления из-за пределов судебной системы. Второе измерение – это степень включенности судьи в ведомственную иерархию и соответствие его решений правилам корпоративной этики. Соблюдение абстрактных разъяснений Суда в полной мере можно отнести к правилам внутренней корпоративной этики. Отказ от соблюдения этих правил создает для судьи карьерные риски.

Первый ракурс – невосприимчивость к внешнему давлению, хорошо изучен и не вызывает каких-либо сложностей. Независимость судей от внешнего давления направлена на повышение авторитета судебной власти. Есть общий консенсус, что такая независимость необходима и является важным условием эффективности судебной власти.

Второй ракурс, когда идет речь о соблюдении внутренних правил, менее изучен. Движение к единообразию судебной практики возможно через соблюдение устоявшихся правил внутри судейского сообщества, в том числе учитывая правовые позиции высшего суда, изложенные в абстрактных разъяснениях. Разъяснение – это не закон, а его разъяснение, и поэтому можно сказать, что абстрактные разъяснения в какой-то мере ограничивают независимость судьи. Попробуем разобраться в этом вопросе.

Поскольку здесь априори не подразумевается давление заинтересованных игроков, то само следование устоявшейся практике и рекомендациям высшего суда рассматривается как благо. Это одно из условий предсказуемости судебной власти, стабильности и единообразия судебной практики. Эти рычаги управления правосудием находятся внутри судебной системы и не являются объектом пристального изучения общественности, в противовес независимости судьи от внешнего давления.

На первый взгляд в каждом случае идет речь об одном и том же качестве – невосприимчивости к внешнему воздействию. Но это не совсем точная оценка. Независимость судьи от внешних игроков может соседствовать с достаточно жесткой дисциплиной внутри ведомства. Противоречие между двумя организационным принципами не воспринимается столь остро, если вести речь о независимости не судьи, а суда, или даже, что будет правильнее, судебной власти. В этом случае перед нами единый организм, который может в рабочем режиме, в том числе неофициально, переадресовывать задачу другим своим подразделениям, как по горизонтали, так и по вертикали. Для внешнего наблюдателя все остается таким образом, что дело рассматривает конкретный судья, но фактически в рамках одного дела может быть задействован потенциал всего суда или даже всей судебной системы. Это может выражаться в рутинном неофициальном обращении к более опытному коллеге, в обсуждении на регулярных судейских планерках, которые носят закрытый характер. Система обращений в вышестоящий суд, в том числе и по телефону – запросы с мест, является одной из важных форм внутренней коммуникации, которые подключают потенциал судебной системы в рамках конкретного дела. Официальным аналогом такого соучастия является процедура обжалования. В итоге решение принятое одним судьей по конкретному делу отражает коллективную волю судебной системы. Естественно, это не является гарантией окончательности принятого решения. Не является хотя бы потому, что, во—первых, жизнь динамична, меняется законодательство, фактические обстоятельства, понимание целесообразности и проч. Во-вторых, феномен коллективной воли, а именно об этом идет речь, это всегда результат рабочего взаимодействия инстанций, а не итог закрытых обсуждений. Кроме того, в ходе любых консультаций у судьи всегда остается возможность принять свое решение, которое ему кажется более правильным с учетом конкретных обстоятельств дела.