Не забрать уже им душу;

Не поставить на колени

Свет кому уже не нужен,

Кто согреться не желает

У огня и у свечи,

Да опасности не знает

На окраине ночи…

Кто безумно наступает

На преграды острой шип,

И порыв души смиряет

Немотой холодных рыб.

Благо – свет уже мерцает,

Разгоняя дыма седь,

Больше смрад не так воняет,

Тлен не стал огнем гореть.

То ли день уже в округе

Начинает возвышаться

Унося с собою муки

Тенью кучевой багрянца,

То ли утро наступает,

Воздавая гимны свету

И унылый взор бросает

Молодому зною лета.

Непонятно то явление…

Неизвестности таят

Алой дымки появление

И царивший гнили смрад.

***

Роща высится, прилесье,

Молодой орешник тут,

В этом миловидном месте

Воскресил благой уют.

Почва кое – где мелькает

Золотой песок тесня,

Черноземы выступают

В лучиках красуясь дня.

Пару желудей собравши

Расколол их в миг Абдул:

Ах, какой же я уставший,

Мне бы съесть печеных кур.

Блюду соус я б добавил

И поджарый хлеб себе

Непременно в рот отправил,

Воздавая дань крупе.

Голод правда очень страшен,

Кто бы, что ни говорил

Рядом жаль не видно пашен,

Я б и зерна проглотил.

***

Лес укутал покаянием

Путник лишь его настиг,

Тенью сказочным касанием

Успокоил сразу в миг.

Тихо стало, безмятежно,

Только листья шелестят

Упоительно и нежно,

Рощи мир покойный свят.

Забываться горе стало,

Все обиды и упреки,

Все, что путника терзало.

Страхи сделались далеки

В поднебесье улетев,

Даже мелкие пороки,

Путь грозой преодолев,

Разлетелись на осколки.

Замерло биение вдруг

Непокорного сердечка,

Прекратился вольный стук.

Под горой струилась речка.

***

Искупавшись и умывшись,

Охладил бедняга душу.

Этот миг немного длившись

Подарил опалу стужу.

На пригорок вор забрался

И прилег на солнцепек.

Вот теперь ему казался

Душный не такой денек.

Потянувшись он улегся,

Повернув лицо направо,

От сомнения отрекся

Выгнув ноги величаво.

Речка же ему журчала

Ту мелодию простую,

Что легко и не лукаво

Пела песенку святую.

Глава 9. Раненый

Завопил ужасно некто

Все округу оглушив, -

То в степи бывало редко

И поэтому пленив

Абдуллы сознанье плотно -

Этим самым известив,

Что лежит он беззаботно.

Крик скитальца вел в обрыв…

Бедуин нещадно воя

Помощи себе хотел,

Окровавлен от побоев

Он на самом дне сидел.

"Ожидаешь ты героев?

В самом деле значит смел…

Мог в усердии ведь ноя

Ты собрать степных химер! -

И тогда б случилось горе."

Много боли натерпелся

Весь изрубленный араб.

Он вертелся, так вертелся,

Что в усталости прозяб.

Содрогаясь телом дивно

Стон лишь раненый издал

И пугающе наивно

К Абдуле тянуться стал.

Но овраг глубокий очень,

Не достать, не прыгнуть вниз, -

"Друг несчастный, век не кончен,

Помогу я – ты держись.

Разыщу большую палку

Или ветку отломлю,

Мне тебя, родимый, жалко,

Подожди, сейчас приду."

И скиталец быстро канул,

Убежал назад по тропке,

Гром пока еще не грянул.

Ринулся Абдул по сопке.

Море зелени засохшей

Колосилось на просторе

От дождя в росе промокшей

Украшавшей степи поле.

Золоченые бурьяны

Бесконечно стерегут,

Воздымая пышно станы,

Здешний трепетный уют.

А повсюду тлен и камни

Неподвижно собрались,

Все они по духу равны -

Все от жизни отреклись,

Пожелтев на солнцепеке

Ожидают день за днем

Туч высоких на Востоке,

Что окатят их дождем.

Степь деревья иссушила,

Опалила зноем их,

Сучья, ветви обломила,

Превратила в неживых

Те растения в угаре;

И в затеянном кошмаре

Ни один усталый ствол

Блажь не знал, а только мор.

Лес увечий бесконечных

Не имел пушистых крон,

Тот недуг казался вечный,

С давних пребывал времен

В этом месте горемычном

Он заразою чумной,

Той болезнью необычной,