– Наша взяла! – вдруг звонким голосом прокричала Галка.

– Ура! – подхватили подруги и бросились обнимать Сашку и прикладывать к его разбитым губам платочки, смоченные спиртиком духов. Саша улыбался и, морщась от жжения, проворчал:

– А говорили дискотека… Где же музыка?

Вскоре музыка снова заиграла и дискотека продолжилась. Зла никто ни на кого не держал. Было весело. А народу прибывало. Не обошлось и без распития «мировой». И за знакомство тоже. Так началась новая жизнь воронежских девушек и парней, приехавших в Сибирь на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку, где было столько всего нового, размашистого и весёлого, что среди них сложилась шутка, что кто не был на комсомольской стройке, тот не видел молодости.

– Ныряй здесь, придурок! – злился бугор, показывая пиканкой на воду. – Она там лежит. Раззява!

Валентин снял с себя шапку и теплую куртку, и положил их на бон. Затем разделся до трусов и, поеживаясь от пронизывающего осеннего ветра, полез в холодную воду. Через минуту он вынырнул и, хватая ртом воздух, прокричал:

– Нету!

– Ныряй! – свирепствовал Зубов.

С третьей попытки Валентин достал-таки цепку, соскочившую у него с бензопилы. Вечером он почувствовал себя плохо. Лоб был горячий. Он понимал, что у него высокая температура. Ночью его мучили кошмары. Утром он попросил бригадира остаться в бараке.

Зубов усмехнулся:

– Запомни, парень: на твое здоровье мне наплевать. Мне нужен план!

– Потерпи, Валек, – вздохнул дед Леша, – я тебе чайку заварю!

Пиканка выпадала из рук Валентина. Сил не было почти никаких. А тут еще приключилось новое несчастье. Он не смог удержать плот и, поскользнувшись, упал в воду.

Бугор снова был взбешен. Теперь он обвинил парня в том, что тот специально очутился в воде, чтобы не работать.

– У костра обсушись – и вперед! Только быстро. Иначе премии не видать!

После работы Валентин доплелся до барака и лег на топчан. Его укрыли одеялом, но он пытался его скинуть. Ему было жарко, он бредил. Ребята вздыхали и с сочувствием поглядывали на него. Дед Леша хлопотал у его постели с кружкой какой-то заваренной травки. Все жалели Валентина и косо поглядывали на бугра. Но высказать свое мнение вслух боялись. Зубов был очень силен и опасен. Однажды неопытный Сомов решил самостоятельно завести в кошель плот. Но в плот снизу ударил топляк, и Сомов не смог его удержать. Плот двинулся по реке к своей гибели. За поворотом начинались пороги, было сильное течение, вода бурлила. И упущенные плоты разбивались, как щепки. А каждый плот составлял порядка ста бревен отборного леса, стоивших денег, которые теряла вся бригада. Но никто из товарищей не упрекнул за это Сома. Все понимали, что такое может случиться с каждым. Но только не Зубов. Сом был рослый парень, но бугор так его избил, что тот два дня не мог подняться с топчана. А на третью ночь Сом вдруг исчез. Зубов объяснил его исчезновение трусостью, мол, удрал тот со сплава, на лодке. Лодка, действительно, тоже исчезла, но в бригаде подозревали, что бугор добил парня и сбросил его труп в реку. Следов никаких. Тайга все спишет, мрачно шутили сплавщики. Но скорее всего это были домыслы, и Сомов на самом деле покинул лесосплав. Как и многие другие, не выдержав тяжелой работы в тяжелых же условиях тайги.

Заступиться за Валентина было некому. Но кое-кто показывал взглядом на топчан Бекара. Все понимали этот многозначительный взгляд. Бекар был отчаянный парень, смелый, и с Валентином они были лучшие друзья. И еще неизвестно, как поведет себя Бекар, когда вернется из поселка, куда его еще пару дней назад отправили за продуктами.