Спускаясь по лестнице, они встретили тетю Лиду – соседку со второго этажа. Надя стала рассказывать ей про кражу. Женщина охала, причитала и советовала срочно заявить в милицию.

Юрка не стал слушать бабью болтовню и вышел на улицу.

Выбежав из подъезда, Надя увидела около Юрки неприятного, незнакомого ей типа с папиросой во рту. В руке у него была хорошо знакомая Наде кастрюля, в которой ее мама в тот последний семейный ужин варила картошку.

– Держи! Твоя доля, – сказал мужик, протягивая Юрке посудину, – бабке отдай, пригодится. А зайца сеструхе твоей – пусть позабавится.

Надя быстро подошла к ним, заглянула в кастрюлю, которую держал уже Юрка. Из нее торчали уши плюшевого зайца – ее детской игрушки. Надя даже остолбенела от неожиданности.

– Краля твоя? – Мужик оценивающе посмотрел на девушку. – Ну, бывай! – сказал он и неторопливой походкой пошел со двора.

Панкратов не проронил ни слова и глядел в сторону.

– Это же наша кастрюля! Это мой заяц! Юра! – Надя смотрела на парня, начиная осознавать страшную правду. – Так ты с ними заодно?! А я-то думаю: почему ты от милиции меня отговаривал!

– Надь, ну я ж не знал, что ты вернешься…

Оправдание выглядело глупо. Юрка сам это понимал и старательно отводил глаза.

– А! Так вот почему ты меня в голубятню свою зазвал. А я-то, дура, подумала…

Надя отвесила парню звонкую пощечину, выхватила из его рук кастрюлю и пошла в сторону своего подъезда.

– И позвал! – крикнул Юрка ей вдогонку. – Да потому позвал, чтоб не укокошили тебя, дуру. Хорошо, что это меня послали посмотреть, всё ли на улице спокойно, – и как раз тебя принесло. А то зарезали бы, как курицу, чтобы не было лишних свидетелей!

Надя вбежала в подъезд. Панкратов, махнув рукой, пошел к себе.

Оставаться на ночь в квартире без замка Надя не решилась. Подумав, она вернулась к Синицыным.

Наташа выслушала подругу, не задавая лишних вопросов о подробностях кражи, а потом накормила ее гречкой и напоила чаем.

– Утром вместе в милицию пойдем.

– Наташ, я сама. У тебя и так забот полно… – Надя зевнула. – Ох, спасибо! Спасла ты меня от голодной смерти.

– Ложись к стенке. Утро вечера мудренее, – сказала хозяйка и загасила керосиновую лампу.

Утром Наташа взяла с Нади честное слово, что та немедленно пойдет в милицию, и только после этого отпустила ее.

Хотя идти до отделения милиции было недалеко, но Надя шла долго, невольно притормаживая. Смутно было у нее на душе. И от предательства Юрки, и от понимания того, что заявить о краже нужно. Но тогда придется выдать Панкратова…

«Ну и пусть! – решила наконец Надя. – Как он со мной, так и я с ним!»

У входа в отделение девушка остановилась. Люди входили и выходили. Дверь хлопала, визжали несмазанные дверные петли. А она всё стояла и не решалась сделать еще несколько шагов. Какая-то женщина, очень бледная, растерянная, проходя мимо, нечаянно толкнула ее и даже не извинилась. Пошла дальше. Надя словно очнулась и поспешила прочь от этого места, всё ускоряя и ускоряя шаг.

Город жил своей, ставшей уже привычной, военной жизнью.

Надя шла по улице в глубокой задумчивости, как вдруг увидела очередь за дровами. Раньше за всё жизнеобеспечение их семьи отвечали родители. И забота о том, чтобы в доме было тепло, конечно, тоже лежала на них. Мысль, что теперь думать о дровах придется ей, привела Надю в чувство, и она встала в хвост длинной очереди. Перед ней было человек двадцать. Люди, чтобы согреться, притоптывали на месте, хлопали рукой об руку.

Дрова выдавали по норме. Распилены они были на довольно крупные бревна – метр-полтора длиной. Стояли за топливом для буржуек в основном представительницы слабого пола. Перетащить тяжелое бревно даже на несколько метров было для них задачей не из легких. Двое мужиков распиливали бревна двуручной пилой за особую плату, а третий орудовал топором. Тот со звоном впивался в древесину. Поленья разлетались в разные стороны – только успевай подбирать. Тут же крутились дети – они собирали щепки. Взрослые на их добычу не покушались. Такой уж был негласный закон: щепки – детям.