– Я сама протоплю. Корми ребенка!
Надя взяла инициативу в свои руки. Она положила в печку несколько поленьев, достала из своего мешка газету – и вскоре в комнате весело затрещал огонь. Надя положила в печку еще одно полено и невольно засмотрелась на пламя. Сколько она себя помнила, огонь властно притягивал ее к себе.
– Мам, я тоже хочу есть! – Вася крутился рядом с мамой, кормившей грудью малыша.
– Кашу будешь? Гречневую.
Вася кивнул.
– Надюш, можно тебя попросить? – Наташа посмотрела на подругу. – Сбегай, пожалуйста, за водой на колонку. Бидон в шкафчике.
Надя нашла и критически осмотрела трехлитровый бидон.
– Чего порожняка гонять? Давай лучше ведро!
– А не тяжело тебе будет? Смотри не облейся!
– Я быстро! – крикнула Надя уже с порога.
Валерик снова закашлялся. Наташа прижалась губами к лобику сына. А Вася, достав из вещмешка свою машинку, стал катать ее по подоконнику, имитируя звуки то буксующего, то движущегося на большой скорости автомобиля.
15
Найти колонку было нетрудно: по пути Наде всё время попадались люди с ведрами, бидонами и даже с кастрюлями, наполненными водой. В тех местах, где вода проливалась, образовывался лед, поэтому идти было скользко. Кто-то вез поклажу на санках по накатанному тротуару, кто-то нес в руках. Надя поймала себя на мысли, что за эти несколько месяцев, прошедших с начала войны, уже привычными стали и военные патрули, и баррикады из мешков с песком, и заградительные аэростаты[8] противовоздушной обороны, и другие приметы военного времени.
У колонки образовалась целая очередь. Надя пристроилась в ее конец.
– А почему воды в домах нет? Кто-нибудь знает? – поинтересовалась она у стоявшей перед ней женщины с бидоном.
Та пожала плечами.
– Вчера в насосную станцию бомба попала. Обещают починить. А пока… – ответил ей пожилой мужчина с двумя ведрами.
Очередь продвигалась медленно. Но не было ни конфликтов, ни ругани. Женщин с маленькими детьми, как только они подходили, сразу же пропускали вперед.
16
Когда Надя вернулась, Вася уже спал не раздевшись, а Наташа баюкала Валерика, напевая колыбельную.
– А вот вода! Кому воды?! – закричала разрумянившаяся от мороза девушка.
– Ч-ш-ш… – прижала палец к губам Наташа. – Ставь кастрюлю на печку. У Валерика температура. Градусником не измеряла – губами, но тридцать восемь есть точно.
– Простудился, маленький… – Надя погладила ребенка по головке. – Слушай, у меня дома лекарство осталось от простуды. В моем столе лежит. Давай сбегаю!
– Сиди уж! И так набегались мы с тобой. У меня тоже есть лекарство. Достань из мешка аптечку. Главное, детей нашли! Правда? – Наташа быстро отыскала нужную вещь в мешке. – А кашель мы вылечим.
– А я вовсе и не кашляю, – спросонья отозвался старший сын.
– Вот и молодец!
– Представляю, как твоя мама сейчас переживает! – Наташа испытующе посмотрела на Надю, наливая ей и себе горячий чай. – Ну как ты могла вот так взять и соскочить с поезда?!
– Переживает?! Ты мою маму не знаешь! – тряхнула волосами Надя.
– Мама не может не переживать. Даже за взрослую дочь. Слушай, напиши ей письмо. Она доедет и сразу же его получит.
– Вот только не нужно меня воспитывать. И… вообще… мне домой пора. – Надя решительно встала и направилась к двери.
– Ты хоть поешь с нами! Гречка быстро сварится. Вон вода уже кипит.
– Дома поем. Всем привет! – И Надя ушла.
Наташа вздохнула, уложила Валерика в кроватку и стала варить кашу. Впервые за несколько дней на душе у нее было спокойно.
17
– Опа! Вроде третьего дня простились. – Появление во дворе Нади явно озадачило Юрку.
– А я решила остаться. Это мой город! Почему я должна куда-то уезжать? В общем, спрыгнула с поезда…