– Марк, вас вызывает Владимир Сергеевич, – коротко объявил он, сканируя Марка взглядом, и добавил: – Сейчас.

«Ну что ж, пообедать сегодня не суждено», – спокойно подумал Марк.

В тихом, прохладном кабинете генерального директора приятно пахло хвоей. За отполированным до блеска столом сидел Владимир Сергеевич, осанистый невысокий мужчина в синем костюме с иголочки. Увидев Марка, он приподнялся и протянул ему руку.

Марк сел в широкое и мягкое кресло. Он редко бывал в этом кабинете. Руководитель направления не взаимодействовал напрямую с генеральным директором. Если Марка вызвали лично, в обход его непосредственного начальника, – это было что-то выходящее из ряда вон.

Марк работал на совесть, придраться не к чему, в этом он был абсолютно уверен, но что, если его подсидели или оклеветали. Что если его сейчас уволят? Как тогда им закрыть ипотеку на покупку дома, и когда в таком случае они смогут завершить ремонт, успеют ли переехать к рождению дочери? Им и так уже не хватает денег на мебель. Мысли роились в голове, толкая одна другую, но Марк сидел прямо и спокойно, не шевелясь, как будто малейшее движение могло привести к потере его внутренней устойчивости.

За дверью слышны удаляющиеся шаги. Я вышла из туалета и увидела, что в кабинете никого нет. Встреча с Леонор отодвинулась, и я облегченно выдохнула. Зашла и остановилась у своего рабочего стола. В окне краснела кирпичная стена забора и блестелана солнце жестяная крыша соседнего особняка. На столе – монитор, потертая клавиатура, малиновый телефон со старомодной трубкой и горизонтальный коллектор для файлов. На подоконнике – как маяк, напоминающий о главном, – деревянная фоторамка с фотографией нашей счастливой семьи на греческом острове Скиатос.

Я повесила сумку на стул и огляделась. Каким огромным после перерыва мне показался стол Леонор, стоящий углом и занимающий буквально половину кабинета. Одной гранью он упирается в окно, другой – в тумбочку с принтером, которая разделяет нас, а торцом чуть не достигает небольшого кожаного диванчика, который завален папками, книгами, архивными материалами и старыми отчетами. Стол начальницы тоже, несмотря на огромную рабочую поверхность – воплощение хаоса и суеты. Он сильно контрастирует с моим пустым столом, всегда поднимая во мне чувство вины. Сразу видно, у кого здесь много работы, а у кого – мало. Из завалов на столе Леонор торчит фотография в золотой рамке, с которой смотрит нескладный парень в зеленой мантии – ее сын в день вручения диплома.

Я посмотрела на часы и поняла, что пришло время обеда. Лучше встретиться среди толпы с тем, с кем тебе страшно встретиться наедине. Я спустилась по лестнице в подвал, где находится кухня. Приближались голоса, сплошь женские, перекрывающие монотонный гуд микроволновки и шипение сковородки.

– Нет, это действительно работает, и именно на эти цифры и нужно ориентироваться.

– Валэнтина, – строго ответил голос Леонор. – Еслы бы йа не выходыть за эти цифры, я так бы и отсталась большой.

– Ну вот какой у вас рост?

– Сто шестьдиесят восем.

– Так, смотрим, для вашего роста пятьдесят семь килограмм – нормально только если ваш возраст двадцать лет, – за этими словами повисла неловкая пауза. – Но нам ведь всем не по двадцать, да, Леонор? – добавила Валентина Михайловна. – А для нашего возраста идеальный вес у вас получается шестьдесят три с половиной килограмма.

– Мние это не подходит, – фыркнула Леонор.

Тут я решила войти в кухню. Подвальное помещение с узкими окошками, расположенными у самого потолка, было отделано белым кафелем, по периметру стояла кухня, а почти все пространство занимал большой овальный стол.