Лёнька косился на меня, как на полоумную, а я всё больше была не уверена в правильности нашего ухода.

- Он разрешил нам остаться только потому, что никак не смог бы этому помешать, - со знанием дела парировал Лёня. – И решил для самого себя сделать вид, будто это его решение – позволить призракам переночевать у него дома. Типичное поведение некоторых типов личностей при безвыходной ситуации – сделать вид, что она устраивает.

Тут он мог оказаться прав. Таких, как мы, просто так не выгонишь, даже если можешь ощущать.

Дальше мы шли молча, потому что вопросы, которые занимали меня, точно не заинтересовали бы Сыроежкина. Например, он бы точно не стал сейчас думать о всех наших новых знакомых. Были проблемы и поважнее. Вернее, всего одна: как выйти из комы… Это был столь сложный вопрос, что мы оба даже не знали, с чего начинать поиск ответа, но я знала, что Лёнька сейчас думает именно об этом.

В душе он всё-таки боец, так что пойдёт на всё, чтобы исправить наше странное положение. Не стоило мешать ему генерировать гениальный план.

Наш путь лежал почти через весь город, так что времени было полно. Городской транспорт уже не ходил, а добираться на попутках в нашем положении одновременно и сложно, и просто. Сложно тем, что не спросить, куда машина намерена следовать, но просто, поскольку бояться неадекватных водителей не надо, да и платить тоже не надо. В общем, всё было бы идеально, если бы точно знать, какая машина куда едет.

- Надо было попросить Сашу заказать курьера скакой-нибудь хренью до больницы, - бубнил Лёнька, которого частенько отличные идеи посещали слишком поздно.

С курьером идея была хороша, но и правда пришла слишком поздно – нам было одинаково далеко идти, что назад к Саше, что в больницу.

Путь из больницы до своей съёмной квартиры мы отыскали вообще с горем пополам. Потому что так привыкли пользоваться навигатором, что найти дорогу без него, да ещё и без возможности спросить подсказки у прохожих – это оказалось чрезвычайно сложно.

Хорошо, что обратно мы уже более-менее ориентировались, и потому не переругивались, решая, куда лучше свернуть, не спорили и не останавливались чуть ли не на каждом перекрёстке. Плюс ноги не уставали, и нам некуда было спешить – мы могли идти хоть всю ночь, и потому шли медленно, разглядывая ночной город.

- Пойдём в закрытые дворы в центре? – предложил Лёнька. – Ну, всякие там прикольные мистические дворики и подъезды, которые так просто не посетишь. Знаешь, сколько всего интересного есть!

- Знаю, - ответила я. – Но не хочу. Ещё станем свидетелями какого-нибудь преступления, а предотвратить не сможет. И страдай потом всю жизнь. Нафиг надо!

Лёнька призадумался. Становиться беспомощным свидетелем преступлений не хотелось, и потому он кивнул:

- Да, ты права, - согласился он. – У меня дядя Гоша, который в полиции работает, никогда не даёт забыть, что преступность не дремлет.

Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Я отлично помнила его дядю Гошу, который и правда любил оглашать статистику тяжких преступлений за дни своего дежурства. Так что даже я благодаря ему знала, что город не безопасен, а уж как хорошо это знал Лёнька, можно было судить по его вечным курсам боевой подготовки. К уличным дракам мой друг был готов с детства, но тот же дядя Гоша научил его, что гораздо круче уничтожать противника словом, а не кулаками. Так что в драке Лёньку я никогда не видела.

Мы продолжили путь молча, лишь иногда озвучивая приходящие в голову идеи насчёт того, как нам провести время и как вернуться к нормальной жизни.

Здание больницы нам удалось отыскать довольно легко, да и свои палаты – тоже. В моей было почти темно, а вот в Лёнькиной горел свет, что показалось нам обоим странным, так что мы переглянулись, и Лёня спросил: