– Откуда ты родом,

Идущий по водам

Дорогою вешней?

– Я – местный, я – здешний.

Я – здешний, я – местный,

Я – житель небесный,

Шагающий к дому

По небу седьмому.

Из пышного куста акации, сирени,

Где круто сплетены и ветви и листва,

Из пышного куста, его глубокой тени

Возникли мы с тобой, не ведая родства.

Дышало всё вокруг акацией, сиренью,

Акацией, грозой, акацией, дождём…

Ступив на первый круг, поддавшись нетерпенью,

Пустились в дальний путь. Скорей. Чего мы ждём?

И каждый божий день – посул и обещанье.

И каждый божий день, и каждый новый шаг.

Откуда же теперь тоска и обнищанье,

Усталость и тоска, отчаянье и мрак?

А начиналось так: ветвей переплетенье,

И дышит всё вокруг сиренью и грозой,

И видя наш восторг, шумит листва в смятенье,

И плачет старый ствол смолистою слезой.

Неужто лишь затем порыв и ожиданье,

Чтоб душу извели потери без конца?

О, ливень проливной и под дождём свиданье,

О, счастье воду пить с любимого лица.

И в черные годы блестели снега,

И в черные годы пестрели луга,

И птицы весенние пели,

И вешние страсти кипели.

Когда под конвоем невинных вели,

Деревья вишневые нежно цвели,

Качались озерные воды

В те черные, черные годы.

Но в хаосе надо за что-то держаться,

А пальцы устали и могут разжаться.

Держаться бы надо за вехи земные,

Которых не смыли дожди проливные,

За ежесекундный простой распорядок

С настольною лампой над кипой тетрадок,

С часами на стенке, поющими звонко,

За старое фото и руку ребенка.

Несовпадение, несовпадение.

О, как обширны земные владения,

О, как немыслима здесь благодать.

Как ненавязчиво Божье радение,

Сколько причин безутешно рыдать.

Жаждешь общения – время немотное.

Жаждешь полёта – погода нелётная.

Жаждешь ответа – глухая стена,

Воды стоячие, ряска болотная,

Да равнодушная чья-то спина.

Что ж остаётся? Смириться да маяться,

Поздно прозреть, с опозданьем раскаяться…

Вечный зазор меж тогда и теперь…

Кто-то к снесённому дому кидается,

Ищет в отчаянье старую дверь.

Шуршат осенние дожди,

Целуя в темя.

Ещё немного подожди,

Коль терпит время.

Ещё немного поброди

Под серой тучей,

А вдруг и правда впереди

Счастливый случай,

И всё текущее не в счёт –

Сплошные нети.

А вдруг и не жил ты ещё

На белом свете,

Ещё и музыка твоя не зазвучала…

Надежду робкую тая,

Дождись начала.

Так хочется пожить без боли и без гнёта,

Но жизнь – она и есть невольные тенёта.

Так хочется пожить без горечи и груза,

Но жизнь – она и есть сладчайшая обуза,

И горестная весть и вечное страданье.

Но жизнь – она и есть последнее свиданье,

Когда ни слов, ни сил. Лишь толчея вокзала.

И ты не то спросил. И я не то сказала.

Нельзя так серьёзно к себе относиться,

Себя изводить и с собою носиться,

С собою вести нескончаемый бой,

И в оба глядеть за постылым собой,

Почти задохнувшись, как Рим при Нероне.

Забыть бы себя, как багаж на перроне.

Забыть, потерять на огромной земле

В сплошном многолюдьи, в тумане, во мгле.

Легко, невзначай обронить, как монету:

Вот был и не стало. Маячил и нету.

Ренэ Герра, ставшему символом возвращения России в Россию

Неужели Россия, и впрямь подобрев,

Поклонилась могилам на Сент-Женевьев?

Неужели связует невидимый мост

С Соловецкой землёй эмигрантский погост?

На чужбине – часовня и крест, и плита,

А в Гулаге родном – немота, мерзлота,

Да коряги, да пни, да глухая тропа,

Где ни тронь, ни копни – черепа, черепа.

Спасибо тебе, государство.