Фразы были короткие, но, если не знать, что их произносит девушка, которой ещё месяц назад диагностировали необратимое ментальное расстройство, – можно было вполне принять их за обыкновенную речь.

– Спроси у неё что-нибудь, – прошептала Ира. – Выведи на разговор!

Легко сказать! Я показал на шкатулку и произнёс:

– Это музыкальная шкатулка. Знаешь, что это за музыка?

– Как во сне, – повторила Алина, глядя на меня с ласковой, весёлой улыбкой.

– Как-нибудь можно сходить на концерт. Хочешь? Это место, где играют много разной музыки.

– Это будет прелестно, – совершенно серьёзно ответила она. Я не понял, себе она говорила или мне.

– Отвлекитесь от музыки, – велела Ирина. – Спроси что-то другое.

– Э-э… Алин. Как настроение?

Она, кажется, не поняла вопроса. Я подумал, что она похожа на маленького ребёнка, который только-только научился говорить и чутьём угадывает значения незнакомых слов – многих, но не всех.

– Как настроение? Что ты чувствуешь? Внутри?

Её лицо просветлело, как будто она поняла. Но ответила Алина совсем невпопад:

– Зелёная река и красивые травы. Жёлтые пятна. Как… как… – Она покрутила головой и наконец заметила толпу в дверях. Отбежала в угол и затихла там, отвернувшись к стене.

Медики бесшумно вышли – видимо, по приказу Ира. Ей было всего тридцать, нашей чудесной начальнице, но в этом крыле института её слушались беспрекословно.

В лаборатории стало тихо; тихо и солнечно. Часы показывали начало седьмого, и лучи были совсем нежаркие, ласковые, как Алинина улыбка. Я подошёл, коснулся её плеча кончиками пальцев.

– Испугалась? Это врачи.

Она не желала откликаться. Сжалась, напряглась так, что под футболкой проступили лопатки.

– Они тут, чтобы беречь тебя. Чтобы ты не болела.

– Я не болею, – пробормотала Алина. Плечи у неё слегка расслабились, но она по-прежнему не хотела повернуться ко мне лицом.

– Давай сядем.

Я подал пример: первым уселся на жёсткую скользкую кушетку. Алина, помедлив, села рядом. Шкатулку она сжимала в руках. Некоторое время мы сидели молча; затем она снова принялась вертеть шкатулку, пуская блики. Наигравшись, показала пальцем на бело-золотистое пятно на стене.

– Это солнечный зайчик, – сказал я.

Алина кивнула и вдруг обмякла, съехала по моему плечу, закрыв глаза и приоткрыв рот. Я вспотел за секунду – но успокоился, вспомнив, что Ира говорила: сегодня Алина пробудет в здравом уме двадцать две минуты.

Отпущенное инъекцией время истекло, и Алина просто уснула.

Глава 3

Выработать привычку

Говорят, чтобы выработать привычку, нужно сделать что-то двадцать один раз. Я пришёл к Алине в двадцать второй, но привыкнуть к ней казалось невозможным. Каждый раз я видел другого, иного, нового человека: она менялась ежечасно. А назавтра, к тому же, планировалась небывалое: ей предстояло впервые оказаться на улице.

Ира заявила: никакой стерильности. Никакого зимнего сада при институте, никакого огороженного внутреннего двора.

– Пройдётесь до метро и обратно. Погуляете полчаса. Но по-настоящему.

– Ир, она до сих пор пугается людей. Ей страшно, когда в комнате больше одного человека. А ты предлагаешь – до метро!

– Вот и давно пора с этим покончить. Нам в декабре ехать в Москву отчитываться – представь, сколько там будет народу! Да и не для того мы делали всё это, чтобы Алина всю жизнь провела в лаборатории.

– Я тоже так думаю.

– Вот и идите гулять. Я понимаю, это не входит в твои обязанности по договору… Если откажешься, отправлю с ней кого-то из персонала. Но с тобой ей будет комфортней всего.

– С чего ты так решила? – хмуро поинтересовался я.

– Она сама так сказала.