— Прости! Это же очень давно было. Ада тогда рожала, и с тобой никто связаться не мог… Ты сутки в больнице проторчал, пока всё не закончилось… И потом, до тех пор, пока всё не стабилизировалось у неё и у Антошки, ты ж ни с кем не хотел общаться. Вспомни!

Богдан вспоминал тот период с ужасом.

Казалось бы, ничего не предвещало неприятностей. Беременность протекала стандартно, без отклонений и сюрпризов. Ада решила рожать, категорически отказавшись ехать для этого в какую-либо другую страну мира. В спорах об этом у них просто до истерики Ады доходило, и Богдан вынужден был смириться. Всё, на что она согласилась, так это на то, чтобы он лично выбрал лучшую медицинскую клинику в городе.

До родов оставалось ещё три недели, но Аде предстояло уже завтра лечь в больницу. Это была единственная уступка, на которую она согласилась – отправиться туда заблаговременно, чтобы провести какие-то новомодные дополнительные обследования.

Тяготясь своим будущим затворничеством, она уговорила Даню съездить на прогулку в городской парк.

Золотая осень так и манила своим разноцветьем, шуршанием листьев под ногами, лёгкими заморозками по ночам, ярко-красными гроздьями рябины. И Богдан сдался, уступив уговорам жены подышать свежим воздухом во время прогулки среди засыпающей природы. Но порадоваться этой красоте им не удалось. Едва они прошли чуть более пятисот метров, как боль, внезапно резанувшая живот Ады, заставила её согнуться пополам.

Что-то случилось, начались схватки. Благодаря возможностям Богдана жену в больницу доставили быстро, а вот родить она не могла ещё почти сутки. В конце концов, вопрос стал ребром: кого спасать – жену или ребёнка?

А они ждали сына – продолжателя рода и фамилии, наследника огромной корпорации. Уже давно была готова детская комната и выбрано имя малышу.

Богдан же, ни секунды не сомневаясь, потребовал во что бы то ни стало спасти его любимую женщину. Он рассудил так: если Богу угодно кого-то забрать, то пусть это будет не она. У них ещё будут другие дети, а вот Ады у него уже не будет никогда. Случись с ней что-то, несчастными на всю жизнь станут оба – и он, и ребёнок: ведь он не сможет принять малыша, убившего его единственную любовь.

Вконец измученную женщину в конце концов прооперировали.

Но всё обошлось, и жертвы не понадобились!

А вот своё состояние в то время он помнил: беспомощность и растерянность, муки ожидания. И ещё он чувствовал счастье, когда ему, наконец, разрешили зайти к ней палату, и гордость и радость, когда показали сына. Именно тогда его солнцем, его путеводной звездой, его всем стали уже оба – жена и сын.

— Не вижу связи… поясни! – потребовал от бывшей Заболоцкой, а ныне мадам Клиновой, объяснений.

— Инара – моя детская подружка. Она тогда оказалась в страшной ситуации. Они с мужем и маленьким сыном жили в… – Карина назвала город. — Хорошая семья, вполне стабильная и любящая. У мужа небольшой бизнес, она – диктор на телевидении, их сыну четыре года. И тут её супруг пропал… Его нашли через неделю… труп. Инару же родственники мужа сразу после похорон просто выставили за дверь. Они не верили, что Олежка – сын Инары и Игоря Ковалевского. Ещё при жизни Игоря они пытались вливать тому в уши, что парень воспитывает чужого ребёнка. Но он-то знал, что до него у девушки никого и не было, да и забеременела она сразу же, буквально после их первого раза. Просто Игорь считал ниже своего достоинства вообще обсуждать с кем бы то ни было эту тему. А то, что сын ни на кого из его рода не похож, мужчину не интересовало и не волновало. Плохо, что позаботиться о семье не успел… Всё их имущество было приобретено до брака… Угрозы и оскорбления сыпались на неё одна за другой. В общем, Инара спорить и судиться не стала и, собрав все вещи, уехала к матери.