90 дней до развода Агата Аргер

1. 1 (90 дней)

— Я не подпишу, — мужская рука решительно отодвинула к центру стола стопку бумаг, скрепленную ярко-желтым металлическим зажимом, а затем сложилась в кулак, чтобы беззвучно ударить по отполированной деревянной поверхности.

— Тим… — женский голос был предельно уставшим. — Прошу.

Тимофей скривился, словно услышал не слова просьбы, а самое отвратительное оскорбление, и качнул головой. Он часто задышал, злясь, но через мгновение сумел взять себя в руки и успокоить клокочущий внутри вулкан. Поднял голову и посмотрел на жену. Почти что бывшую жену.

— Попроси о чем-то другом, Надь. Развода я не дам.

— Тебе придется.

Тихий любимый голос резал по нервам. Красные воспаленные глаза выворачивали душу. И пусть она и пыталась спрятать синяки и опухшее от слез лицо за слоем тонального крема, но Тимофей знал ее слишком хорошо, чтобы заметить не только это. Но и несколько седых волосинок в идеально уложенной волнами прическе. Внезапно стало еще хуже на душе. Возможно, это он? Он рвет ее нервы, в который раз отказываясь подписывать чертовы бумаги. Она ведь точно хочет развода. Никогда и ничего за время их совместной жизни Надя не хотела так отчаянно сильно.

— Я изучил процесс, Надь. И не приду на заседание. Без одного из супругов развести нас не выйдет, — Тимофей сцепил пальцы в замок, чтобы не сорваться. Чтобы не перевернуть этот бесконечно длинный стол вверх ногами. Разбить о пол графин с идеально отполированными стаканами и швырнуть в стену телефон адвоката, которого наняла жена.

— Выйдет. Я обращусь в суд с ходатайством, по которому разведут нас в тот же день, — ее голос был уверенным, но почему тогда Тимофей слышал его тонкие колебания.

— Я настолько тебе противен? — в отличии от мужского, который сорвался до полушепота.

— Не говори глупостей, Тим.

— Ну, ты же это написала в причине развода. Хотя постой, — он потянулся к бумагам и перевернул первый лист. — «Отсутствие взаимопонимания, разные взгляды на совместную жизнь, утрата чувств взаимного уважения и любви». Черт, звучит еще более убого.

— Не начинай. Мы уже говорили об этом, — Надя потерла лоб, словно у нее разболелась голова, и устало откинулась на спинку стула.

— Вот именно, Надь. И я уже говорил тебе, что вот это, — кивнул на бумаги, — полная ерунда. Хочешь развода, придумай что-то другое.

— Тимофей Николаевич, для суда указание причины просто формальность. Ваша жена решительно настроена расторгнуть отношения, и ваш отказ лишь задержит процесс, но не повернет его в другую сторону.

Пусть Надя и прятала взгляд Тим смотрел на нее пристально. Искал в таких родных глазах хоть что-то. Подсказку или намек на то, что все происходящее просто фарс, безгранично жестокая шутка. Что-то, что даст ему надежду и заставит вскочить с неудобного стула, сгрести в охапку Надю и спрятавшись за стенами их квартиры, любить друг друга ночь напролет.

Но жена буравила взглядом стол и судорожно сглатывала. Как хотелось бы Тимофею слезы, но, скорее всего, внезапно возникшее отвращение.

— Со всем моим уважением, — он мельком посмотрел на адвоката, а затем снова на жену, — но я не понимаю, для чего ты его наняла? Детей у нас нет. Как оказалось, делить имущество ты тоже не хочешь. Для чего тогда адвокат?

— Надежда Ивановна хочет быть уверена, что судебный процесс пройдет максимально быстро. Вы упрямитесь, а я помогу ей не тратить свое время и нервы.

Тимофей грустно хмыкнул, но смолчал про упрямство и потраченные нервы. Он не знал, как жила это время Надя, когда два месяца назад внезапно съехала из квартиры и вернулась к маме, а затем утром в почтовом ящике появился конверт с бумагами на развод. Но ему было плохо. Бессонные ночи, тонны выпитого кофе и необъяснимая боль в груди, которая с каждым днем становилась все невыносимее.

Помолчав, Тим вытер ладонями лицо и, сдавшись, кивнул.

— Что будет дальше?

Адвокат обрадовался резкой смене разговора, подобрался и кашлянул.

— Первый путь самый простой. Вы даете свое согласие, пишите совместное заявление, и прямо сегодня в ближайшем отделении ЗАГС вас разведут. Но, я так понимаю, вы не готовы пока подписать бумаги? — он посмотрел на Тимофея поверх очков.

— Нет, не правильно вы понимаете. Оговорки: «пока» нет в моем решении.

— В таком случае, мы идем в суд. В ситуациях, когда один из супругов не согласен с решением второй стороны, судья обычно дает время для сохранения семьи. Чаще всего три месяца, но я думаю, мы сможем выбить месяц.

— Как интересно? — Тим хмыкнул. — Я кажется не асоциальная личность, жену не бью, не изменяю. Что придумаете, а Надь? Ты ведь врать не умеешь и не любишь. Как тогда поступишь? — он посмотрел на жену и снова тяжело сглотнул. Надя едва заметно дернула плечами, ее подбородок задрожал, но через мгновение все прекратилось. Она вздохнула и подняла голову. Разжала губы, чтобы сказать что-то, но ее перебил адвокат.

— Это уже наше дело, Тимофей Николаевич.

— Вариант, если я не приду на заседание?..

— Откровенно говоря, не удобен ни вам, ни нам. Как я уже говорил ранее, процесс вы только затяните, но не отмените вовсе. К тому же, если вы решите таким образом мешать, мы будем вынуждены принять не самые благоприятные для вас решения.

— А если я действительно хочу сохранить семью, что тогда? — он говорил с адвокатом, но все внимание было приковано к жене. Она не шелохнулась.

— Она не хочет этого, Тимофей Николаевич.

Тим перевел взгляд на мужчину. Тот был спокоен и собран. Ну конечно, это же не его семья рушится, словно карточный домик. Знать бы хотя бы, откуда подул ветер, пошатнувший устойчивую пирамиду.

— Ладно, я понял. Когда поедем в суд?

Адвокат раскрыл кожаную папку и вынул еще одну стопку документов.

— Мы уже были там. Заявление подано, заседание назначено на завтра. Это ваша копия документов. На ней уже проставлены подписи Надежды Ивановны. Остались ваши.

Это все больше и больше походило на абсурд. Тим не выдержал и рассмеялся. Прежде чем зажать пальцами переносицу, заметил, как от неожиданности вздрогнула Надя. Успокоившись, он склонился к столу, чтобы хоть так быть ближе к ней. Все-таки сумел и отыскать потерянный взгляд.

— Настолько? Настолько ты меня ненавидишь? — хотел быть сильным, но голос в итоге сорвался. — Почему? Боже, почему мы здесь, Надюш?

— Тимофей Николаевич! Прошу не давить на мою клиентку. Заберите документы и не забудьте явиться завтра в суд. Для вас же будет лучше.

Подтолкнув стопку, адвокат встал, помог подняться Наде и, попрощавшись, они вышли из кабинета. В мужской груди заныло еще сильнее.

***

Заседание прошло довольно быстро. Судья озвучил решение: им дано время для обдумывания ситуации с возможностью сохранить семью.

Девяносто дней до развода.

2. 2 (87 дней)

Тимофей постучал и, услышав приглушенное: «открыто», вошел в кабинет шеф-повара ресторана «IL PIACERE» Жана Мартена. Кивнул в знак приветствия и аккуратно прикрыл дверь.

Ему здесь всегда нравилось. Крохотное помещение было наполнено таким теплом и любовью к своему делу, что, попав сюда, ты невольно напитывался нескончаемой энергией его хозяина. В кабинете было совсем немного мебели: книжная полка с раритетными изданиями французской и европейской кухни, двуместный диванчик и массивный дубовый стол, доверху заполненный бумагами, со стоящим рядом стулом, на который и присел Тимофей.

Жан составлял новое сезонное меню. Бросил быстрый взгляд на Тима, дописал что-то в бумагах и, откинув ручку, зажал пальцами переносицу. Вздохнул.

— Ты сегодня был не в своем теле.

Тимофей нахмурился и слегка склонил голову.

— Не понял.

— Ты был рассеян, не собран и отвлекался на посторонние мысли. Которые, между прочим, привели к передержанной утке.

Складка между широких бровей Тимофея разгладилась, и он усмехнулся.

— Нужно говорить: «был не в себе». И вы правы. Простите за утку.

Факт того, что ты являешься самым молодым су-шефом в ресторане такого уровня, как «IL PIACERE», помимо гордости накладывает и тонны ответственности. Тимофей ценил свое место и то, чего он добился к двадцати шести годам. А еще был благодарен знаменитому шефу, который когда-то принял на работу никому не известного, не имеющего опыта, молодого, но безмерно амбициозного парня. У него не было связей и широкой спины поддержки. Лишь талант, в итоге и подаривший жизнь, к которой он стремился.

— Утка — ерунда, Тимоти. Хоть мне и обидно немного. Ведь именно я научил тебя ее готовить.

Жан научил его готовить не только утку. Он взял под свое французское крыло молодого повара и вложил в него душу, силы и время. А затем, словно отец, искренне радовался первым, а через время постоянным успехам.

— Что происходит, мальчик мой?

— Все в порядке, — Тимофей вжал пальцы в подлокотники кресла и спрятал от учителя взгляд. Он всегда умел достучаться до сути, а впускать в свою развороченную душу Тим сейчас не хотел никого. Даже его.

— Когда все хорошо, Тимоти, ты творишь на кухне. А сегодня ты работал. Понимаешь разницу?

Он все понимал. И искреннюю заботу в пусть и не очень приятных для него вопросах, мог различить. Помолчал немного и, шумно выдохнув, рискнул. Поделиться все равно ему было не с кем.

— Дома проблемы, Жан. Большие проблемы, — Тимофей склонился к коленям и вытер ладонями лицо. — Мы… Надя подала на развод.