- Это наказание не тебе, а нам с отцом, - ответила она. – Это мы страдаем, видя, как страдает наше дитя.

- Правда? – Рэйвен окончательно вышел из себя и перешел на издевательский тон. - Может, хватит уже выдавать желаемое за действительное? Так что угодно можно перетянуть под религиозную тему. Однако как бы тебе ни хотелось услышать другое, но это я, а не вы, страдал десятилетиями: от боли и страха смерти. А сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы убедить себя, что я такой же, как все, а не ущербный? Ты говоришь, что страдала? Но ты смотрела со стороны. И знаешь, что? Я не хочу верить в твоего бога. Мне гораздо проще смириться с мыслью, что произошедшее со мной случайность, природный сбой или человеческий недосмотр, а то и кое-чья самонадеянность, чем верить в бога, который намеренно причиняет детям зло. Зачем, скажи на милость, ты ему поклоняешься? Боишься его гнева? Или благодаришь за то, что он одарил тебя искалеченным ребенком?

- Ты вышел из себя и несешь чушь, - женщина поджала губы. - Я не хочу этого слышать.

- И вот так всякий раз, заметь, - он ткнул в ее сторону пальцем. - Стоит только привести серьезные аргументы, как ты сразу говоришь: это все клевета, словоблудие и уловки, чтобы сбить нас с пути истинного. А как ты хоть выбрала-то этот путь? Почему веришь в Изначального бога? Почему не в богинь-сестер, не в Великую мать, не в Царя морского края, не в леших и не в Души песков? Верований в нашем мире множество. Почему ты выбрала одно и отвергла другие?

- Ты задаёшь детские вопросы, - покачала головой женщина. - Разумеется потому что есть лишь один Бог - тот, с кого все началось. Остальные - лишь детища его и человеческие выдумки.

- Но ведь и он сам не более, чем выдумка, призванная объяснить появление жизни на этой земле, - возразил Рэйвен. - Но однажды наука найдет ответ и на этот вопрос, и твоя религия станет лишь набором суеверий, не более.

- А я уверена, что наука лишь объяснит, как именно Он сотворил мир, - стояла на своем леди Лютиэль. - Он ждет нас там, в небесных чертогах. Ждет, когда мы дозреем и станем воистину Его детьми. Ибо Вселенная полна одиночества, и боги создают себе подобных в надежде обрести родную душу.

- Что же он тогда просто не откопировал себя, если так велик? – фыркнул Рэйвен.

- Сынок, ну сам подумай: зачем ему точная копия? – его мать снова перешла на ласковый тон убеждения. - Беседовать с отражением в зеркале не так уж весело. Я уверена, что он заронил семя разума, чтобы из него вырос достойный собеседник - не копия, а уникальное существо, а то и целая раса. И мы должны стремиться к идеалу, даже если это кажется невозможным. Мы должны благодарить Его за испытания, которые делают нас лишь мудрее и чище.

- Лично я никому ничего не должен, - отрезал Рэйвен. - Пожалуй, даже наоборот: это твой бог задолжал мне награду за испытания, что я прошел.

- Замолчи! - ужаснулась она. - Он слышит тебя.

- Что, правда? – издевательски переспросил ее сын. - Эй, Изначальный бог, или как там тебя? Если ты есть, ниспошли же мне скорее свою волю - награди или подкинь еще испытаний за дерзость. Вот он я, готов.

Рэйвен вскинул руки к потолку под испуганное лепетание матери и принялся поворачиваться, притворно ища изменений в окружающем пространстве:

- Ну, что же ты молчишь? Где твои знаки, бог? Где гром и молния? Видишь, мам: все это дурь и суеверия, - опустил он руки, так и не дождавшись знака свыше, и сел в кресло, снова вынув из стола писчие принадлежности: на него вдруг напало жгучее желание самому написать письмо в Шаттергран.
- Не гневайся на моего сына, о Великий! – тем временем забормотала леди Лютиэль, падая на колени и запрокидывая голову к потолку. - Он еще совсем молод и, похоже, так и не вышел из Буйного возраста. Не слушай его пустые слова. Он сказал их лишь в пику мне. Это моя вина: я неправильно донесла до сына суть веры. Наказывай меня, а не его!