Георгий остановился и посмотрел на карту. Его голос стал чуть тише.

– И что? Вы предлагаете связаться с ними? Координацию наладить, так сказать, товарищ Генеральный секретарь? – сказал он.

– Нет. Слишком далеко. Слишком рискованно. Но… это значит, что даже под сапогом проклятого Рейха – огонь ещё не погас. А раз так… то и у нас есть шанс. – ответил Егоров.

Жуков снова сел и налил ещё спирта. Он выпил содержимое стакана залпом.

– Значит, сейчас война… она не в окопах. Она – в идее. – говорил Георгий.

– Идея не умирает, пока есть хотя бы один человек, готовый за неё сражаться. – сказал Егоров и, призадумавшись, посмотрел в окно.

Вновь стояла тишина. Где-то завывал ветер. Лампа коптила, отбрасывая тени на стены.

– А что, если… это не конец? Что, если мы – просто… пауза в истории? – задал риторический вопрос Георгий Константинович.

– Возможно. Но паузы рано или поздно заканчиваются. – задумчиво ответил Александр Ильич.

Они посмотрели друг на друга. Без улыбок. Без надежды. Но – с взаимным пониманием.

– Значит… будем ждать… так, а чего же вы меня позвали, товарищ Генеральный секретарь? – поинтересовался Жуков.

– Нет. Мы будем готовиться… – тихо сказал Егоров.

– Товарищ Генеральный секретарь?… – ожидал ответа на вопрос Жуков.

Егоров медленно выдохнул дым и отложил свою папиросу.

– Выборы – фикция. Фронт развалится, если мы позволим этому цирку продолжаться. – перешёл к делу Александр Ильич.

– Значит, вы уже решили? – спросил Георгий, сжимая кулаки.

– Да. Но не так, как думаешь ты. – спокойно ответил Егоров.

Жуков наклонился вперед, его глаза были сужены.

– Объясните, пожалуйста. – попросил Жуков.

– Товарищ Тухачевский – гений тактики. Но он не удержит власть. Не сейчас. Людям в Архангельске нужен… молот. А не шахматная доска. – объяснил Егоров.

Жуков усмехнулся, но в его глазах не было ни капли веселья.

– Вы хотите, чтобы я стал вашей «дубинкой»? – спросил Георгий.

– Я хочу, чтобы ты спас то, что осталось. Товарищ Тухачевский – мой друг. Наш друг. Но он не понимает, что война уже другая и, нет, не партизанская. – резко ответил Александр.

Жуков вновь встал и подошёл к окну. За ним виднелся город, замерзший, измученный ударами снарядов и свистом пуль.

– И что? Вы объявите меня Генсеком? Без голосования партийцев? – спросил Жуков.

– Нет. Это должно выглядеть… правильно. Ты победишь на выборах. Но только потому, что я сделаю так, чтобы никто не мог голосовать за него. – холодно сказал Егоров.

Жуков резко обернулся.

– Вы собираетесь его устранить, товарищ Генеральный секретарь? – спросил он с надеждой.

– Я собираюсь его отправить на фронт с Онегой. Подальше от Архангельска. А когда выборы закончатся… он вернется. И будет твоим первым заместителем. – ответил Егоров.

Жуков замолчал, а потом хрипло засмеялся.

– Вы думаете, что он согласится? – вновь спросил Жуков.

– А ты думаешь, у него будет выбор? – ответил Александр Ильич.

Вновь наступила долгая пауза. Жуков снова сел, призадумавшись, тря свою переносицу.

– А если народ взбунтуется? Если скажут, что это подстава? – обеспокоенно поинтересовался Жуков.

– Народ устал, Георгий. Они хотят сильную руку. А не вечные споры. – ответил Егоров.

Жуков посмотрел на карту, лежащую на столе у Генерального секретаря партии. На ней были красные флажки, отступающие к северу.

– Хорошо. Но если он узнает, что это ваша… то есть, наша игра… – снова обеспокоился Жуков, но его перебил его собеседник:

– Он не узнает. Потому что ты будешь вести себя так, будто действительно борешься за власть. А я… скажем так, буду нейтрален.

Жуков медленно кивнул и снова задумался.