Деньги продолжали оставаться для меня чем-то мифически далёким и сказочным…
В молодости всё незаметно поменялось. Всё, кроме наличия у нас денег. Кругом появилось огромное количество соблазнов. Но когда ты молод-горяч и категорически не хочешь работать в летнем промежутке между школой и институтом, то вариантов у тебя всего два: воровство и собирательство.
Мы занимались в основном вариантом номер два, чётко памятуя с детства, что брать чужое нельзя, а можно только ничейное. Был ещё и третий вариант – брать в долг, но отдавать нам было нечем, а портить себе репутацию на районе не хотелось вовсе. Кстати, стрельба у прохожих сигарет – это тоже собирательство. Правда, иногда мы всё же отходили от своих принципов…
Представляете, вам семнадцать лет и нежный летний вечер над вашими пустыми восторженными головами плавно переходит в страстную ночь? Столько нереализованных возможностей, и так мало нужно для счастья… Всего то рублей триста. В общем, немного. Тогда, если мой друг Серёга предлагал зайти к нему домой, чтобы он мог утащить из кармана спящего отчима эту столь необходимую нам сумму, я без раздумий соглашался.
Отчим – человек хороший, находившийся тогда в зените своей карьеры, – пропажу одной-нескольких купюр из пачки точно бы не заметил. К тому же Серёга, как он считал, в данном случае просто изымал в свою (и мою) пользу не выданные ему карманные деньги у человека, заменившего ему отца.
Сейчас это звучит ужасно, но тогда летняя ночь после этого преступления начинала играть для нас совсем другими красками. Совесть наша при этом спала глубоким сном, заботливо уложенная в кроватку страстной молодостью с её непререкаемым желанием жить по полной прямо здесь и прямо сейчас…
А потом мы повзрослели. Мой пацан с восторженными глазами остался где-то глубоко внутри меня и редко показывается наружу. А когда он всё же показывается, то я вспоминаю с ним те времена и думаю: хорошо, что у нас тогда денег не было…
Это давало нам странную личную свободу, жизнь без обязательств по кредитам и займам. Обладая деньгами в детстве, мы бы запросто стали капризными и изнеженными роскошью бесконечных и бессмысленных трат.
И ещё мне очень жаль, что в молодости деньги были нужны нам для усиления ощущений от жизни, а сейчас это больше защита от явных и мнимых жизненных угроз. Своеобразный бронежилет, который вроде бы и защищает, да вот беда – постоянно жмёт и натирает под мышками.
Натирает и жмёт он, похоже, оттого, что мы с моим внутренним пацаном до сих пор страстно хотим быть похожими на новенький бессмертный металлический рубль с гордым профилем Ильича на аверсе…
Лето
Витьку мы встречаем совершенно случайно. Едем с Игорем по проспекту и видим: в крайнем правом ряду тихо крадётся хорошо нам знакомая красная «четвёрка». Я перестраиваюсь, догоняю её сзади и мигаю дальним светом. Витькино авто резко ускоряется и сворачивает во дворы, пытаясь сбросить внезапно приклеившийся к ней «хвост». У детского сада, словно сдавшись, внезапно останавливается. Из передней пассажирской двери как ни в чём не бывало легко выпархивает на разогретый асфальт худенькая блондинка и, вихляя худыми бёдрами, отправляется в сторону играющих на участке детей.
Витя уже вылез с водительского сиденья и радостно кричит нам навстречу:
– Я сначала думал – гаишники! А это вы!
Он широко улыбается нам своим веснушчатым лицом, и непонятно, чего в нём больше: радости от встречи с друзьями или облегчения от того, что он не попался. Витька явно слегка выпивший. Мы обнимаемся, хлопаем друг друга по гулким спинам и неспешно закуриваем.