Я открываю глаза. Олег закинул свои длинные ноги на перила веранды и дремлет, как удав, переваривая шашлык. С того давнего майского дня стремительно пролетели сорок четыре года. Мы снова в мае, и нам уже по пятьдесят лет. Все мои детсадовские друзья никуда не потерялись, и мы находимся с ними в постоянном контакте. Жизнь почему-то решила нас не разлучать. Видимо, в качестве наглядного примера разного предназначения.

Виталик вырос и стал крупным руководителем, самостоятельно пройдя все этапы от простого рабочего до директора крупного завода. Ныне он управляет тысячами людей, всё так же подробно объясняя им путь к цели.

Андрюха на вольных хлебах, ведёт смелую жизнь бунтаря и первопроходца. Будучи не раз этой жизнью бит, он при этом сохранил общительность, смелость и стал известнейшим в наших краях коллекционером древних медных монет.

Вадик, как крот из «Дюймовочки», продолжает методично наращивать свои запасы. Дюймовочку он, кстати, тоже себе давно нашёл. Вместе с ней они переехали в сытую Москву и продолжают уже там обрастать имуществом. Всё свободное время он читает историческую литературу и всегда добродушен. Ну а что?! Запасы-то греют!

А Серёга? Серёга, в отличие от всех нас, так и не женился. Похоже, что ему этого и не нужно было. Всю свою жизнь он тихо проработал на одном месте, отдавая всё свободное время мечтам и любимой музыке. Судя по его виду, он абсолютно всем в своей жизни доволен. Иногда мне кажется, что основное жизненное задание Серёги – это постоянно навевать окружающим одну простую мысль: «Не стоит суетиться!»

Вспомнив о мечтателе, я толкнул спящего Олега локтем в бок и сообщил:

– Вчера Серёгу на улице встретил! Идёт мне навстречу такой моложавый и улыбающийся, в бейсболке и наушниках. Оказывается, пенсию ходил оформлять! Представляешь, пенсию?!

Олег, не открывая глаз, поменял положение скрещенных ног и пробурчал:

– Ну и что? Он дежурным электриком тридцать лет в подсобке пролежал на вредном производстве! Вот по первой сетке в пятьдесят на пенсию и пошёл. – Олег потянулся всем телом, открыл и тут же прищурил свои змеиные глаза, а затем медленно и с отчётливой завистью в голосе произнёс: – Теперь точно уволится и всё свободное время будет музыку слушать. Эх, вот есть же на свете самодостаточные люди!

В детстве у меня был любимый мячик. Резиновый и упругий, размерами чуть меньше современных мячей для кортового тенниса, он удобно ложился в мою маленькую ладонь. Мячик совершенно точно был не китайский, китайского ширпотреба в те времена вообще не существовало. Скорее всего, его выпускало из остатков сырья какое-нибудь оборонное предприятие, производящее важные резиновые детали для подводных лодок. Ничем другим объяснить его поразительные прочность и износостойкость я не могу.

Я всюду таскал его с собой, мячик аккуратно вмещался в карман таких же прочных шорт, умело перешитых матерью из штанов от школьной формы.

Мы с мячиком были неразлучны. Он упруго отталкивался и замечательно отлетал как от надменно холодных стен панельных домов, так и от шатких деревянных заборов и покрашенных серебрянкой гулких металлических гаражей. Отлетал, всегда возвращаясь в ждущее его тепло моей руки.

А однажды он не вернулся. Дело было, кажется, в августе. Мы с пацанами, пресытившись длинным летом с его бесконечными купаниями в мутной зелени озёр, гуляли около Дома культуры. Боковой фасад этого очага искусств и творчества и поныне украшает огромное панно. На нем белокаменные великаны кропотливо строят счастливое будущее. Кто-то увлечённо расщепляет атом, кто-то, играя огромными бицепсами, крутит задвижку, явно от нефтяной скважины. Рядом с ними мечтательно смотрит в небо полуголый богатырь с кубиками пресса на животе, сжимающий в руке космическую ракету. Справа от этих героев устроилась шестиметровая женщина в платье по фигуре, державшая на открытой ладони подсолнух. Видимо, на фоне брутальной компании она олицетворяла плодородие и материнский характер природы. Более точно я не знаю.