Ко мне тут же липнет Милана.

– Никки, поплавай в маске теперь со мной.

В ответ на мой предостерегающий взгляд она объясняет:

– Ты хорошо плаваешь, Антон плохо, а я боюсь одна.

Нахожусь в воде рядом с ней еще минут двадцать в качестве инструктора и терплю, надеюсь, случайные прикосновения: то за руку, то за спину.

Когда девчонка устает, помогаю ей добраться до берега, где можно встать на ноги, но та вместо того, чтобы послушно принять вертикальное положение вскрикивает и набрасывается на меня.

Рефлекторно придерживаю ее за талию, и пытаюсь понять, что происходит, а нахалка обвивает мой торс ногами.

– Что это значит? – раздражаясь, спрашиваю ее.

– Ой, там что-то было. Испугалась, – лепечет, изображая, что ей страшно.

Не верю. Просто потому, что она лицемерка и истратила свой лимит доверия.

Указываю глазами ей на светлое дно.

– Смотри, никого нет.

Но Милана не собирается с меня слезать.

– Вынеси меня на берег, – шепчет ни на миллиметр не отлепляясь.

Вижу боковым зрением, что наши странные действия уже заметили и Кира, и Антон.

– Прекращай спектакль.

– Какой?

– Милана, я не идиот и твои попытки привлечь меня бесполезны.

Слезает, дует губы.

– Я не думала, что мою дружескую симпатию ты воспримешь так.

– Давай обойдемся без симпатии. Вообще. Ты девушка моего друга.

Поднимаемся по ступенькам под ворчание проснувшейся в Милане стервы.

– Дурацкая лестница... Дурацкое место.... Какая идиотка его выбрала.

– Я выбрал, Милана.

Затыкается.

– Для тебя превосходный бесплатный фитнес, – тут же язвит, ушедшая на пролет вперед Кира. – Сбросишь пару лишних килограммов.

– А от тебя от этого фитнеса останутся одни кости, – летит в ответ.

– Отчего же? От фитнеса только мышцы прокачаются.

Нахалка замолкает и, ворча уже лишь себе под нос, с остановками идет вверх.

На вилле Милана первая оккупирует ванну внутри, а я пускаю в душ на улице Киру, заслоняя ее от возможных чужих глаз своим телом. Когда, накупавшись, она идет в нашу комнату одеться, сам залезаю под летний душ и наслаждаюсь прохладной водой.

– Отличная задница, – слышу заразу.

– Знаю, – не поворачиваясь, отвечаю ей и смываю с себя пену, чтобы скорее завершить водную процедуру.

– Может, повернешься, и я с другого ракурса заценю.

– Иди оценивай со всех ракурсов своего парня, – звучит срывающийся от гнева голос Киры.

Нахалка фыркает, но, видимо, уходит, поскольку больше не препирается.

Выключаю воду, беру свое полотенце и, оборачивая им бедра, поворачиваюсь к Кире. В ее глазах пляшут чертики.

– Ты же знаешь, она сама пришла.

– Не надо ее провоцировать, моясь у всех на виду, – бубнит, прекрасно осознавая: это не мой косяк.

– Чем? Ты тоже тут мылась.

– Но ты был рядом и контролировал.

Подхожу к ней, впечатываю в себя.

– Все. Не ревнуй. Мне не нравятся стервы.

15. 14 глава. Кира

14 глава. Кира

Мы не знаем, сколько нам дано...
Будет ли у завтра продолжение?!
Сколь раз отметим день рождение?!
Сколько счастья нам отведено?!

Мы не знаем, что нам предстоит
Пережить, осуществить, добиться...
Птицей ввысь взлететь или разбиться.
И куда судьба наша летит...

Мы не знаем... Минус - это?! Плюс?!
Однозначно, нам никто не скажет.
Мы как будто чьи-то персонажи.
И не выбраться никак из этих уз...

И решает свыше, что нас ждёт...
Будет ли у завтра продолжение?!
Сколь раз отметим день рождение?!
И когда последний миг придёт...

Завтрак от Миланы – это коряво порезанные бутерброды, просвечивающий кофе-бурда и негатив, написанный на ее лице.

Съедаю один шедевр кулинарного искусства, с риском подхватить какую-нибудь заразу, вдруг она не в курсе насчет санитарных норм при приготовлении пищи, и отмечаю про себя: надо на будущее прикупить йогуртов, на время ее дежурств по кухне, чтобы не ходить голодной до обеда.