Он отнесся ко всему спокойно. Он всегда старался быть с ней очень аккуратным, считая, ее чувства более хрупкими, чем у него. Ему очень хотелось, чтобы она была счастлива. Даже если в своем счастье она будет не права. Потому что лучше быть счастливым, чем правым. Ему очень хотелось, чтобы все осталось как раньше, но, удержать чьи то чувства, а тем более выпрашивать их нельзя. А еще он не хотел как – то влиять на ее выбор, считая, что не имеет на это право. Каждый сам должен принимать подобные решения. Счастье другого человека слишком высокая ответственность, чтобы делать такой выбор за него. Каждый имеет право на счастье. Каждый делает выбор сам. Так считал Алексей. Спросив, где они познакомились, он пожелал ей счастья, а после этого просто и буднично попрощался с ней.

В тот вечер, когда Алексей, уже затемно ехал с учебы домой, он думал не о том, какие выводы нужно сделать из того, что произошло, а о том, что Катя, возможно, приедет в город весной, но они все равно теперь не увидятся. А еще думал, что лучше вообще не любить, чем, потом чувствовать то, что он испытывал сейчас. Он никогда не переживал о уже принятом решении, считая это не конструктивным. Пока решение не принято, причин для волнений нет, все является возможным. Если принимаешь его в данный момент, волнение только повредит делу. А когда уже принял его, то и переживать незачем. Алексей внутренне отдернул себя, пытаясь волевым усилием прогнать эти мысли из головы. Продолжить общаться с Катей, «как друзья» он не мог. Он не верил в подобную дружбу и старался ее избегать. Может когда-то и с кем-то, но не сейчас и не с ней. Хорошее это было решение или плохое, правильное или неправильное, покажет время. По дороге домой, через набережную, ему удалось немного успокоиться и привести мысли в порядок. Но в ту ночь он, все равно, почти не спал.

Я хочу, чтобы кто-нибудь выслушал меня. И если я буду говорить долго, то, может быть, и договорюсь до чего-нибудь разумного.

/Рэй Брэдбери «451° по Фаренгейту»/

В России две беды, пишет классик. С тех пор прошло много времени, но мало что изменилось. Бед конечно, в России много. Они разнообразны и неоднозначны. Но дураки и дороги вне конкуренции. Особенно, дураки. В общежитии столичного университета, в котором учился Алексей, это ощущалось как нигде. И не то что бы заведение посредственное или профессия, скорее наоборот. Но он еще со школьных времен не видел такого количества генетических деградантов сразу. За стеной смеются и орут четыре самых настоящих кретина. Алексею хотелось спать, и он ждал, когда им надоест. Но тщетно. Пока есть что наливать и пить они не разойдутся. Это есть смысл их существования, их кредо и закон их общежития. И если бы было им что обсудить или отметить. У них даже нет проблем, которые они топят в этом мерзком пойле. Просто надо накачать себя алкоголем соответствующей ценовой категории и орать. Нелепо и нечленораздельно, неистово, бессмысленно и даже как-то загадочно. Кричать нелепые стереотипные фразы, вычитанные из социальных сетей и интернет-свалок с эрзац-творчеством, на которое только и способна данная категория людей. Разговоры бесполезны. Быдло не признает логики. Быдло любит шум. И чем громче этот шум, тем более полным и состоятельным кажется им их взаимодействие с окружающим миром.

Алексей лежал и думал, можно ли деградировать до такой интеллектуальной ущербности, или это может быть только врожденным. Казалось, что без четкого плана и упорства довести себя до такого состояния было бы крайне затруднительным. А если человек в состоянии составить и реализовать подобный план, то он точно до такого не докатится. И если это врожденное, то что эти персонажи делают в этом ВУЗе? Зачем им вообще нужно образование, тем более высшее техническое. Чтобы потом думать, что делать с никому не нужным дипломом? Пропахшая нафталином советская истина про высшее образование и среднее соображение в нашей стране будет актуальна во все времена. Алексей встал, зачем-то взял со стола кружку с остывшим чаем, поставил ее на место и подошел к окну. Шел мелкий редкий снежок. С ночного неба криво улыбался месяц. Из окна была видна одна из роскошных сталинских высоток – жилой комплекс высотой больше 40 этажей, освещенный фасад которого был виден издалека. Этот вид отравлял разум мечтами. Сессия продлится еще две недели, так что деваться некуда. Придется немного потерпеть. Остатки сна ушли.