– А дальше я бежал из плена вместе с Макканеном и меня наградили… – продолжил Петренко.

– Нет, товарищ Петренко, расскажите про плен. Что там было? Как вы бежали? Не торопитесь, времени много. – перебил Александра комиссар.

– Я почти ничего оттуда не помню, да и какое это имеет значение? – ответил Петренко.

– Товарищ Петренко, а вас вообще не смутило, что вы были в плену не у поляков? – спросил следователь.

– А у кого ещё? Меня же Радзилевич взял в плен. Поляк. – ответил Александр.

– Нет, товарищ Петренко. Вы были в плену у Штандартенфюрера СС Фридриха Ульрайха. А ещё вы были в лаборатории нацистской Германии. Неужели не помните?! – воскликнул комиссар.

– Хм… Я помню немецкие голоса, но я подумал, что я брежу. Да и в плену было всё, как во сне. – отвечал Петренко.

– Так вот поэтому и расскажите нам про плен, товарищ. – сказал следователь.

– Хорошо… Но я не уверен, что скажу полную правду. Я почему-то там себя не мог контролировать… – начинал Александр Петренко.

29-ое сентября 1939-го года. Секретный концентрационный лагерь СС «Osthoff» в районе города Данциг. 6:01 утра по местному времени.

В дверь к Фридриху Ульрайху постучали.

– Herein! (Войдите) – сказал он.

– Herr Standartenführer guten Morgen. (Господин Штандартенфюрер, доброе утро) – сказал вошедший Гауптшарфюрер Франц Майер.

– Guten Morgen herr Hauptscharführer bist du auf dem Laufenden? (Доброе утро, господин Гауптшарфюрер, вы с новостями?) – спросил Фридрих.

– Ja. Wir haben einen neuen Ivan mitgebracht. (Да, мы привезли нового Ивана) – ответил Франц.

– Na und? Ist daran etwas Ungewöhnliches? Zehn Ivans pro Tag. Bei jedem Test testen wir nur Gase und Medikamente. Was hat sich jetzt geändert? Ist Ihre Haarfarbe anders? (И что? В этом есть что-то необычное? По десятку Иванов в день. На каждом мы тестируем только газы, наркотики. Что сейчас изменилось? Цвет волос другой?) – раздражённо говорил Ульрайх.

– Ich denke Sie sollten einen Blick darauf werfen. Es wurde von einem gewissen pensionierten polnischen Major Radzilevich gebracht. (Я думаю, вам стоит взглянуть. Его привёз некий отставной польский майор Радзилевич.) – отвечал Майер.

– Okay geh voran. Ich wette das ist nichts Ungewöhnliches. (Ладно, веди. Готов спорить, что ничего необычного.) – мрачно говорил Фридрих Ульрайх.

Майер привёл Ульрайха к грузовику, из которого вышло два офицера в польской военной форме. Это были майор Радзилевич и капитан Цвынар. И Радзилевич начал разговор с явным акцентом.

– Guten Morgen, Herr Standartenführer, wir haben Ihnen nur einen Russen mitgebracht. Aber Sie sollten einen Blick darauf werfen. Die Sowjets haben uns auf dem Khusynne-Anwesen besiegt, aber wir haben ein paar Gefangene gemacht, aber wir haben Ihnen das Interessanteste mitgebracht. Er hat die gleichen Markierungen auf seiner Hand. (Доброе утро господин штандартенфюрер мы вам привезли только одного русского. Но вы должны взглянуть на него. Советы разбили нас при усадьбе Хусынне, однако пару пленных мы взяли, но мы вам привезли самого интересного. У него те самые обозначения на руке.)

– Guten Morgen, Herr Major, führen Sie gut. (Доброе утро, господин майор, хорошо, ведите) – отвечал Фридрих с таким же мрачным безразличием.

Поляки повели Штандартенфюрера к кузову грузовика, где лежал молодой парень с обширным ранением на плече, но по нему было видно, что он будет жить. Поляки очень постарались доставить его живым. Однако, он был так же без сознания. Уж слишком много крови было им потеряно. Но больше всего Ульрайха привлекла левая рука русского солдата. На ней был бинт, но прямо под ладонью была видна надпись чёрными чернилами «1040567-FU».