– Как тебя зовут? – он вдруг вспоминает, что, вообще-то, официально они по-прежнему не знакомы, а сам Шан Жи пялился на Цзинь Гуана неприлично долго, чтобы не спросить хотя бы его имя.

– С незнакомцами не знакомлюсь, – буднично отвечает Цзинь Гуан, даже не удостаивая Шан Жи взглядом. Весь его вид как бы намекает, чтобы Шан Жи отвалил и вообще больше с ним не общался, а лучше, в целом, не дышал в его направлении и свалил куда подальше.

«Какой павлин», – фыркает Шан Жи, находя свое мысленное сравнение довольно удачным. Цзинь Гуан в чем-то действительно напоминает эту птицу – гордый, яркий и слишком высокого о себе мнения.

– Ты дурак что ли? – он не удерживает от тихого смешка, и Цзинь Гуан, кажется, поняв, какую чушь только что сморозил, все-таки переводит на Шан Жи взгляд своих карих глаз. Шан Жи бы назвал их красивыми, если бы этот придурок в ту же секунду их не закатил.

– Так и быть. Раз уж ты спас мне жизнь в прошлую нашу встречу, я скажу свое имя, – он скрещивает руки на груди и напускает на себя чрезмерно высокомерный вид.

«Ну точно павлин», – Шан Жи едва сдерживает еще один смешок, так и норовящий слететь с губ – он чувствует, что если сейчас даже хоть немного похихикает, то точно спугнет Цзинь Гуана, как дикого кота.

– Меня зовут Цзинь Гуан, – надменно произносит он, даже не удостаивая Шан Жи ладонью для рукопожатия. Что ж, его устраивает и такой расклад.

– А я Лао Ё, – представляется он в ответ. Губы Цзинь Гуана мгновенно искажает хитрая ухмылка.

«Сейчас он съязвит что-то», – мгновенно проносится в голове Шан Жи.

– Я думал, мы незнакомы, – выдает Цзинь Гуан, очевидно довольный своей шуткой. Шан Жи на мгновение замирает, пытаясь понять, что он имеет в виду, а затем давит смешок[4]. Каламбур и правда вышел забавным.

– Ха-ха, как остроумно, – саркастично отвечает Шан Жи, не собираясь проигрывать в этой битве, но позволяет слабой улыбке тронуть уголки губ. – Но, на самом деле, мое имя пишется иначе. Лао как «парень», а Ё как «унитарный» или «вино», – на этот раз Шан Жи выглядит гордым собой – все-таки часть со своим происхождением и написанием имени в файле он хорошо запомнил. Однако Цзинь Гуан отчего-то выглядит еще более позабавленным, а через мгновение, и вовсе не сдержавшись, начинает тихо смеяться, прикрывая рот рукой. Шан Жи замирает. Оказывается, смех Цзинь Гуану к лицу. – Да что ты смеешься? Тебя что-то насмешило в моем имени? – честно сказать, Шан Жи приходится напустить на себя раздраженный вид – на самом деле, он не испытывает негатива. Уж слишком он поразился смеху Цзинь Гуана, который, кстати, звучит под стать его внешности – приятно.

– Твои родители были историками или виноделами? Что за странное имя? – ухмыляется Цзинь Гуан, все-таки прекращая смеяться. Он с прищуром смотрит на Шан Жи, и тот видит очевидное озорство, плескающееся на дне глаз.

– Какое тебе дело, кем были мои родители? Нормальное у меня имя, – однако что бы он не говорил, имя действительно странноватое. И от этого осознания Шан Жи ощущает, как у него слегка начинает гореть шея. Как хорошо, что сегодня он надел водолазку под пиджак, и его смущение не будет столь очевидным для окружающих.

Чем руководствовался Цзяо Ше, а именно он составлял его псевдо-личность, выбирая это имя, Шан Жи не знает, но отчего-то уверен, что тот просто решил над ним пошутить. Это вполне в его духе.

«Вот вернусь на Небеса и задам ему хорошую трепку», – Шан Жи мысленно вздыхает. Конечно же, он не злится на своего друга – тот выкидывал шалости и похлеще этой. Но вечером он обязательно свяжется с ним и поругается – чтобы не расслаблялся.