Его не волнует искусство, хотя вот это его немного расстраивает, ведь если он предмет интерьера, то он отчасти искусство, и оно должно бы его волновать ну хоть чуть-чуть.

Из-за безразличия ко всему ему начинает казаться, что он всегда был мягкой игрушкой, и только делал вид, что вся эта людская суета его реально интересует, а теперь чувствует себя на своем месте. Только ему бывает страшно из-за того, что его когда-нибудь выкинут, а игрушкам обычно не бывает страшно.

Было на свете две типо великих империи, и все остальные непонятно как живущие. Первая империя была побогаче и комфортней, вторая добирала характером. По цифрам у них все было плюс минус ровно, но не в цифрах измеряется реальность, поэтому те, характерная хейтила тех, кто богаче, вызывая ответную ненависть. В итоге у них был бесконечный срач: одни обвиняли других: «мол у нас не так комфортно из-за вас», другие говорили: «У вас вообще все античеловечно и жить невозможно и вообще по сообщениям разведки ваш лидер пьет кровь младенцев на обед по вторникам и четвергам». На самом деле и там и там было ну нормально, что-то было, чего-то не было, кому-то хотелось больше, кому-то и так было норм. Но чтобы сохранять существующий мировой устой обе империи абьюзили друг друга как могли, обвиняли во всех смертных грехах, и для усиления эффекта периодически играли в войнушку на территории диких людей, короче сеттинг спиздил у Оруэлла.

В империи на характере жил один мужчина, в один момент он понял, что его все окончательно заебало. У него вроде все неплохо было: работа, на которой платили и не хотелось умереть, в капкан семейной ячейки он не попал, его как-то молча уважали, и поэтому социальная пропаганда его не задевала, все были уверены, что он знает, что делает и когда нужно будет семьей обзаведётся. Но вот эта вся муть про величие, характер, злую комфортную империю и однообразное, рутинное, скучное течение жизни сильно въелись в его голову, и он задумал бежать от всего как можно дальше.

И подготовил почву для увольнения, процедура была муторная, нацеленная на то, чтобы человек забил, там: бумажки, отпуска, бюрократы, обеды, дедлаины, в общем, уволится было сложнее, чем остаться. Обычно еще и дружелюбные коллеги отговаривают, но тут они как будто прозрели, жилплощадь, рассчитанная на полноценную семью занята им одним, да и держался на дистанции при том не маленькой от людей, сидит такой на позитиве, в хуй не дует и такое ощущение, что ни карьера, ни деньги его не интересуют, еретик короче, а так если уволится глядишь кто-то хату себе получше уцепит. Мозаика сложилась и за каких-то два месяца ему удалось свалить без особых последствий, преследований и репрессий.

Бежать решил как можно дальше, поехал он в далекую, зачуханную деревню, воплощать детскую мечту – кукурузу выращивать. В его голове отчетливо воспоминались плакаты, на которых счастливые фермеры собирают кукурузу и с надеждой смотрят в завтрашний день. А еще он попкорн сильно любил вот и решил: «буду растить кукурузу и потом попкорном банчить местным, там контроля особо нет можно и без лицензии обойтись». На новом месте узнали о его планах и зарофлили с него, они слышали где-то о каком-то чуваке, который пять процентов мира кукурузой засадил, ебанутый. Но мнение людей его никогда особо не интересовало, и даже без поддержки, дело у него как-то пошло и несмотря на насмешки попкорн местные жрали активно, а некоторые из его кукурузы и самогон гнали. И жизнь как-то осмысленней стала, приятней, да и веселее. А потом и лицензию отменили за ненадобностью, никто попкорн официально не делал, так нафиг она нужна, в общем, шаг за шагом, производство вышло на промышленные обороты.