***

В доке мы стояли месяца три-четыре. Основным мероприятием была замена фекальной установки. Новую заказали в Польше – удобно, под боком. Были ещё по мелочи залатки-ремонты. Мы починяли двери, подкрашивали рубку и вообще всё, что можно.

Вахты тянулись своим чередом. В какой-то момент стукнули холода. А капитан-то, действительно, жлобистый: валенки вахтенным матросам он покупать очень не хотел. Ник, матрос из Питера, нашёл в этом очередной повод для бунтарских заявлений, в меру возможностей я его поддерживал в выступлениях против наших скаредных начальничков. Как и следовало ожидать, парусный мастер остался в стороне: нельзя же самому себе портить карьерне перспективы. В этом нашем с Ником случае предприятие увенчалось успехом – капитан Г. выделил деньги из кассы на эти несчастные валенки, и в холода мы были как-то обувью обеспечены. Были у нас ещё и другие стычки с дорогими нашими начальничками – по поводу вахтенного расписания, например. Если я в основном поддерживал Ника, может быть, не всегда деятельно, то парусный мастер, как бывший военный, «привышный» к выслуживанию, никогда своего голоса не подавал, мнения по поводу климата в палубной команде не выражал, а старался протереться наверх, подыгрывая старшему боцману или помалкивая в его присутствии. Временами однако ж он нам что-то подсказывал, что-то супротив слоновьих идей. В целом эта наметившаяся конкуренция между Слоном и парусным не предполагала положительного разрешения, когда-нибудь она должна была привести их обоих к открытому препирательству. А пока что они играли в основном роли крутых мореманов, стараясь не задевать друг друга, но по поводу и без повода пеняя время от времени нам, матросам.

Вообще, в Калининград никто из экипажа не стремился, все хотели отсидеться в отпусках да на больничных. Был один кадр из механиков, который после Нового года упал «с сердечком» – ежу было понятно, что он разыгрывает комедию, отсиделся товарищ, теперь вот пришло ему предложение на выгодный контракт, надо было срочно рвать когти из этой дырени, потому и сказался он болезным не в мочь. Отпустили сердечного. Сейчас он, может быть, где-нибудь Атлантику на железной коробке пересекает. С Самары он, механик, на Новый год после официальной вечеринки, выпивали мы у него водку, хвалёную «Зелёную марку». С неё ли или ещё с чего, но на следующий день меня очень капитально воротило наизнанку.

С работягами на доке у меня нормальные отношения сложились. Сам когда-то доковым работал, знаю работёнку эту. Десять дней корабль в доке стоял, а это значит, что никакого водоснабжения не было. Т. е., например, надо было бегать с корабля по сходням в ближайший туалет на доке. Я Слону предлагал, чтобы он договорился с доковыми насчёт сауны, а там она была, да чтобы мы хоть туда на помывку ходили. Ни в какую. Ни сам он не мылся все эти десять дней, ни людям ничего не организовал. Я сам с доковым механиком Анатольичем договорился, ходил в сауну тогда да и позже, когда уже у нас душевые работали, по желанию. Всего-то делов было – бутылку старшему механику поставить. И то он от неё отказывался.

***

Мы стоим на палубе, Слон вещает некую баечку. Я её слушал не сначала, подошёл уже после затравки разговора.

Суть его истории следующая, и по этой истории у меня лично масса вопросов возникает. Из его слов следовало, что «как это у нас обычно бывает» (у кого у нас? – ты же ответственный за палубные работы, значит у тебя конкретно!) всё скорее, скорее надо делать, и отправили (кто конкретно отправил?) курсанта на штаг, без обвязки, т. е. страховочного ремня. Высота – 3—4 метра. Типа невысоко. Но это высотные работы, выше 2 метров, выше человеческого роста. Вообще-то это самая подлая высота, когда человеку кажется, что не опасно, что прыгни, и ничего тебе не будет. Это не пятидесятиметровый топ мачты, где автоматически держишься всеми четыремя лапами как следует. В общем, упал этот курсант. На кофель-нагельную планку. Перелом бедра, кричит, больно. Все метаются, а наш боцман, скомандовал другим курсантам быстро принести обвязку и одеть его в обвязку. Якобы был он в обвязке. «Сам упал, сам дурак». Эту-то вещь и объяснил боцман с видом весьма самодовольным и особенно подчеркнул, что по итогам разбирательства, не было ему, Слону, ничего, отвертелся он благополучно. Хотя, это была его прямая ответственность: не соблюдаются правила техники безопасности – не посылай людей на высотные работы. И по закону, и по человеческим понятиям должен он был отвечать за то, что курсанта покалечил.