— Сама, — потянувшись, она накрывает моё запястье ладонью. Морщинистой, с небольшим пигментным пятном, наполовину скрытым длинным рукавом, и с простым обручальным кольцом на пальце. — И мне очень приятно ваше восхищение! От мужчин ведь не дождёшься.

Не дождёшься, да. Поначалу, курсе так на втором с половиной, я всё время выпендривалась, писала сложные, но красивые и эстетичные алгоритмы, а вот этот, который справа, всё время качал головой и требовал упростить. «Минимум телодвижений, максимум пользы», — говорил он.

Кто бы тогда знал, что сейчас я буду сидеть, с двух сторон заключённая в Шестинских, как в кандалы.

— Я никогда не видела ничего подобного. — Врать, вообще, некрасиво. — А садом тоже занимаетесь вы?

— А ты успела посмотреть зимний сад? — удивляясь, Татьяна Михайловна с ходу переходит на «ты», берёт свой бокал и делает глоток вина.

— У вас есть зимний сад?

Такими темпами про главного злодея в этой сказке я могу и забыть, что, в принципе, неплохо. Потому что от внимания Глеба Ильича спокойную меня начинает мелко потряхивать.

— Илья, ты обязан показать его Машеньке, — непреклонно заявляет Татьяна Михайловна. — У вас как раз будет время до приёма…

— Мам! — недовольное Глебовское.

— Приёма?! — офигевшее моё.

— Приёма. — Жёсткий баритон прерывает наши переглядывания, и все взгляды в столовой скрещиваются на хозяине. Глеб Ильич демонстративно отвлекается от книги, кладёт между страниц закладку и с громким хлопком захлопывает толстенный том. — Илья, разве ты не успел просветить насчёт сегодняшнего вечера свою невесту?

13. Глава 13. Маша

Прикрыв на мгновение глаза, я всем корпусом поворачиваюсь к Глебову. Очень медленно, с трудом переваривая издевательское «невеста» от его отца. И как бы фиг с ним, не мне обижаться на пренебрежение, но что было бы, окажись здесь настоящая?

— Ма-аш, — настороженный взгляд, отброшенная салфетка, и ладонь, накрывшая мою.

— Да, любимый, — почти шипение, но я ведь добрая девочка. И воспитанная, поэтому не стану устраивать разборки с собственным преподом на глазах его же родителей.

И нет, совсем не стану!

— Отец, — злой прищур достаётся, собственно, его отцу, — не имел в виду приём. Просто встреча, на которую приедут несколько давних друзей семьи. В прошлые свои визиты я жил в гостинице, поэтому у них не было возможности встретиться.

— Приём, — вклинивается в его монолог саркастичный голос, — это собрание приглашённых в честь кого-нибудь или чего-нибудь.

И снова все взгляды прикованы к Шестинскому-старшему.

— Я неправ? — выразительно подняв бровь, интересуется он, отвечая на прямой взгляд сына.

Он что, толковый словарь во время обеда читает? Мама, я уже скучаю по нашим весёлым семейным чаепитиям!

— Встреча — собрание, устраиваемое с целью знакомства с кем-нибудь, беседы, — не успокаивается Глеб Ильич и, бросив последний взгляд в открытую книгу, негромко хмыкает: — Сорок три официально приглашённых мало подходит под определение встречи.

Финиш.

А платья как не было, так и нет.

— Это твои официально приглашённые, — зло усмехается Глебов, откидываясь на спинку резного стула. — Тебе их и встречать, мы с Машей прекрасно проведём время в мамином зимнем саду.

Угу, а Машу спросят?

— Илья, — укор в голосе подавшейся вперёд матери, заставляют его скривиться. — Приедут Пироговы и Хмельницкие, они давно тебя не видели…

— Уверен, что без этого зрелища они спокойно проживут ещё лет десять-пятнадцать. — Глебова не смущает ни просьба Татьяны Михайловны, ни уверенный в своей правоте отец.

И вот сейчас Глеб Ильич явно выскажется, а дело закончится очередной руганью. Ожидаемо, но неуютно от слова совсем.