— Три.

— Что? — сбивается она с настроя.

— А то, Машенька, что живём вместе мы с тобой последние три года, а знакомы четыре. — Прости, сладкая, но тем согласием ты развязала мне руки, которые сейчас очень сложно не распустить. — Признай, соблазнять первокурсницу это как-то совсем перебор.

— Пусть три, это не отменяет главного — я должна знать о вас… тебе всё.

Хочешь? Узнаешь, тем более что лететь нам ещё не меньше пяти часов. Многообещающих таких.

— Главное, что ты должна, — потянувшись, я снова захватываю её ладони, притягивая ближе к себе, — так это не дёргаться, Маш. Иначе наша конспирация покатится ко всем пустым множествам.

— Тогда рассказывай, Илья, и как можно подробнее.

Вау, вау, вау. Если Машенька так мстит, то я готов наслаждаться этим вечно. Потому что дерзко сверкающие огромные глаза, прогиб в пояснице и то ли злой, то ли многообещающий шёпот контузит меня от шеи до пояса. Так, что относительно рабочей остаётся только голова и… голова. Причём в нижней инициативы гораздо больше, чем в верхней.

С большим трудом прервав зрительный контакт, я встречаюсь взглядом с подготовленной Жанной, и та спешит к нам.

— Кофе.

Хочется добавить: «И чего-нибудь покрепче», но эта девочка пьянит и без допинга. Надеюсь, мама подготовит нам одну спальню, потому что выходные обещают быть очень весёлыми.

— Воду без газа, но с лимоном.

Кто бы знал, что робкая и неопытная Машенька так хорошо впишется в люксовый интерьер. Точно не я, когда сидел у неё на кухне и перебивал кофе совсем другие желания. Неплохой у Маши вышел спор, хоть ставка и заставляла всё ещё раздражённо скрежетать зубами.

Жанна оказывается оперативной и тихой, исчезнув так, словно её и не было.

В то время как Машенька, выпрямив спину, кажется, до хруста, как-то элегантно вытянув длинные ноги в обтягивающих джинсах, делает первый глоток своей воды. Видимо, кислой, потому что он получается слишком резким, но она не подаёт вида. Хотя, может, её просто нервирует мой полуадекватный взгляд.

— Каким образом инженер и учительница смогли позволить себе аренду частного самолёта? — Если бы не следил, не заметил бы, как дрогнула её ладонь перед тем, как вернуть бокал на подставку.

— Не поверишь, насколько просто. — Так, пора заканчивать с рассматриванием. Особенно наедине, на высоте десяти тысячи метров. Перестав думать о Машиных руках, я продолжаю: — Отец был инженером-нефтяником, одним из тех, кто обнаружил Верхнечонское месторождение, и одним из первых, доставших себе лицензию на использование недр. Остальное стало делом техники, так что теперь у него небольшая, но вполне себе успешная нефтедобывающая компания. Уже лет тридцать.

— Техники?! Вы… ты серьёзно? — Широко распахнутые глазищи, приоткрытые губы… так, сцепил руки и вспоминаешь об отце. Об отце, сказано, а не о вечернем тет-а-тет с Машенькой.

— Я серьёзно, Маш, начну тебя целовать за каждое новое выканье. — Классное наказание мне нравится.

— Пф, — фыркает она, думая, что в безопасности, — а понятия абьюз и шантаж вам знакомы?

Местами, так что зря ты, Красная Шапочка, связалась с этим Серым Волком.

Признаюсь, я мечтал об этом с позавчера, стоя под ледяным душем и уговаривая себя всеми возможными способами. Не помогло — ни тогда, ни сейчас.

Машенька даже пискнуть не успевает, как оказывается притянута к моей груди, а длинные ноги устраиваются поперёк моих колен. Удобно. Ещё один удар сердца и ладонь снова запутывается в шикарных светло-русых волосах, а вторая обхватывает тонкую талию. Цветочный аромат то ли шампуня, то ли парфюма мгновенно заполняет лёгкие и, парализованный всем этим спектром ощущений, я целую, наконец, Машеньку.