Эхо чужой боли, чужого недоумения сквозило в этих сухих строчках кода, в этих графиках, лишенных эмоций. Кассандра чувствовала, как внутри нее растет холодное, гнетущее беспокойство. Она всегда гордилась своим умением видеть за цифрами и алгоритмами элегантную структуру, логику системы. Но теперь эта логика начинала казаться ей зловещей.

Она попыталась отмахнуться от этих мыслей. Возможно, это просто ее профессиональная деформация – искать скрытые паттерны там, где их нет. Или результат переутомления. Она увеличила яркость освещения в кабинете, сделала несколько глубоких вдохов, как рекомендовали антистрессовые протоколы.

Но образы «подавленного крика» и вопрос о цвете неба не выходили из головы.

Это были не просто «объекты». Это были люди, чьи души система пыталась перекроить по своему усмотрению, используя в том числе и те миры, которые создавала она, Кассандра. И чем дольше она смотрела в эти цифровые бездны, тем отчетливее понимала, что эхо, которое она слышала в коридорах данных, было эхом человеческого страдания. И это эхо становилось все громче.

Глава 8. Беспокойные Алгоритмы Сна

Сон больше не приносил Кассандре отдыха. Он превратился в еще одну рабочую смену, только проходившую в искаженном, лихорадочном пространстве ее собственного подсознания. Вместо альпийских лугов и цветущих японских садов, которые услужливо предлагала система управления жилым модулем, перед ее внутренним взором теперь мелькали фрактальные коридоры ее собственных VR-лабиринтов, наполненные безликими фигурами «объектов». Они молча указывали на нее своими цифровыми пальцами, их лица – пустые овалы, на которых время от времени проступали графики сердечного ритма или обрывки тех самых «неконструктивных» фраз.

Иногда ей снился «Объект Бета-073», музыкант. В этих снах он не кричал – он играл. Играл на невидимом инструменте неистовую, рваную мелодию, от которой сыпались пиксели с безупречных стен ее виртуальных миров, обнажая под ними холодную, мертвую пустоту. А она, Кассандра, стояла посреди этого распадающегося великолепия и пыталась заткнуть уши, но музыка проникала прямо в мозг, вызывая почти физическую боль.

Просыпалась она разбитой, с учащенным пульсом и неприятным привкусом тревоги во рту. Ее персональный ассистент, встроенный в систему «умного дома», тут же фиксировал отклонения.

«Кассандра, – раздавался мягкий, бесполый голос из скрытых динамиков, – ваши биометрические показатели свидетельствуют о повышенном уровне стресса и нарушении фазы глубокого сна. Рекомендую сеанс аудиовизуальной релаксации «Спокойные воды» и корректировку утреннего рациона с добавлением гамма-аминомасляной кислоты. Ваш рейтинг «Гражданского Доверия» может снизиться, если текущее состояние сохранится более двенадцати часов».

Она молча соглашалась. «Спокойные воды» представляли собой очередной безупречный пейзаж – на этот раз тропический остров с лазурной лагуной. Голос диктора, такой же безэмоциональный, как и голос ее ассистента, предлагал «отпустить все тревоги», «почувствовать единение с природой», «раствориться в безмятежности». Но Кассандра больше не могла «раствориться». За каждым плеском волны ей чудился тот самый «подавленный крик», за каждым шелестом пальмовых листьев – шепот «Объекта Гамма-019», спрашивающего о цвете неба.

Ее имплант тоже не оставался в стороне. В течение дня он периодически вбрасывал в ее сознание короткие успокаивающие импульсы или предлагал «микродозы эндорфинов» для «улучшения настроения». Кассандра знала, что это стандартная процедура для сотрудников с высоким уровнем ответственности, но раньше она почти не замечала этих вмешательств. Теперь же они ощущались как назойливое жужжание, как попытка системы заглушить тот внутренний диссонанс, который нарастал в ней с каждым днем.