Дети молча шли по узким низким коридорам, освещая себе дорогу горелками. Юстас испуганно жался к Ане, Коля, нахмуренный, серьезный, шел впереди. Удочки, болтавшиеся у него за спиной, отбрасывали длинные изломанные тени, превращая его в подобие огромного жука, вставшего на ноги.

– Пришли, – Коля остановился у черневшей в красной стене пробоины, – Пригнись.

– Сама знаю.

– Я не тебе, а Юстасу.

– А ему и не надо, он маленький.

Коля хмыкнул в темноте.

Теперь самым главным было отмерять шаги – берег обрывался резко и ничего не стоило мгновенно ухнуть на несколько метров в холодную, испещренную тысячами подводных течений, воду. Горелки не помогали. По правде говоря, дрожащего огонька хватало только на то, чтобы дать понять, что вокруг ничего не видно.

Аня чувствовала, как дрожит рядом крохотное тельце Юстаса; она держала его за руку – костлявые пальчики ходили ходуном.

– Ты что-то помнишь?

– Что? – ойкнул Юстас.

– Знаешь это место?

– Нет. Где мы?

– Это Котел. Здесь, – она чуть было не сказала «здесь мы тебя похоронили», – Здесь мы ловим рыбу.

– Я еще никогда не рыбачил, – после паузы сказал Юстас.

Невидимый впереди Коля хмыкнул.

Но, как ни странно, рыбалка Юстасу понравилась. Он прыгал от радости и хлопал в ладоши при виде каждой диковинной твари, вытащенной из воды. Он с азартом закидывал удочку и тут же вытаскивал обратно – нет ли улова? И снова закидывал. Объяснить ему, что нужно ждать, пока потянет, не представлялось ни малейшей возможности. Аня с недоумением и даже испугом наблюдала за этими неуемными восторгами; Коля, казалось, не обращал внимания. Только когда под конец Юстас принялся с развеселым гиканьем носиться по берегу, он раздраженно бросил, – Ебнуться хочешь? И вообще, не пугай рыб.

Юстас немного подуспокоился, а обратно шел уже совсем серьезный, молчаливый и даже торжественный. Обеими руками он прижимал к груди какой-то мокрый сверток. Впрочем, ни уставший Коля, ни Аня, несшая в вытянутой руке пошурхивающий пакет с уловом, не обращали на него внимания.

– Теперь чистить их еще, разделывать, – нарушила тишину Аня.

– Не в первый раз же, – после паузы сказал Коля. Перспектива возиться с то чересчур упругими, то вязкими, как желе, телами живучих тварей тоже не слишком его радовала.

– Мы будем их есть? – спросил Юстас.

– Будем. Больше нечего.

– Давайте их отпустим, они хорошие, давайте не будем их кушать, им больно будет, – заканючил Юстас и Коля с подозрением оглянулся на него – даже для семилетка это было чересчур глупо.

– А что есть будем? – спросила Аня. Коридор медленно, почти неощутимо поднимался. Вскоре они подошли к горе из битых кирпичей, ржавой арматуры, гниющих досок и прочего невидимого хлама, впирающего в темноту изломанные угловатые фаланги.

Прямо над вершиной горы, чуть не достававшей до потолка, располагался квадратный люк с тусклой зеленой бронзовой лесенкой, уползавшей вверх, в темноту поярче, помоложе.

– Я теперь не могу лезть, – тихо сказал Юстас, когда Коля уже поднялся наверх.

– Почему еще? – раздраженно спросила Аня.

– Я тоже поймал.

– Ничего ты не поймал, лезь наверх.

– Поймал! – он сунул Ане в руки сверток, та инстинктивно оттолкнула, успев заметить какой-то голубой проблеск.

– Сунь в пакет и лезь уже.

Юстас неохотно и даже как бы ласково опустил сверток в пакет. Раздался неприятный чавкающий звук.

– Они ее не съедят?

– Не съедят. Лезь уже, – она подтолкнула малыша к лестнице. Юстас, бойко перебирая конечностями, полез наверх.

Аня закинула пакет за спину и полезла следом. Твари тихо пошурхивали и спиной, сквозь плащ и пакет, она чувствовала их осторожное движение.