В течение четырех лет, занимая самые различные посты, он является вдохновителем всей политики ремилитаризации Германии. Именно он является отцом пресловутого тезиса о «равноправии».

Несколько недель назад делегат подготовительной комиссии по разоружению граф Бернсторф произнес по этому поводу речь, облетевшую весь мир:

«К нам относятся несправедливо. Мы требуем равноправия. Франция сохранила весь свой военный потенциал, Великобритания – весь свой морской потенциал, в таких условиях для нас бесполезно продолжать дальше разговоры об этом. Да, господа, Германия назначает вам, следовательно, свидание в «Филипповой долине»[20] то есть на поле боя!»

Высокий, худощавый и изящный канцлер Брюнинг привлекает внимание всех гостей. Говорит он сдержанно и мягким голосом. Он похож на умудренного опытом служителя культа. Впрочем, он принадлежит к третьему сословию и ведет очень скромный образ жизни.

«Каждый месяц я возвращаю германскому государству, – говорит он, – часть своего жалованья, так как я его полностью не расходую. Я никогда не пользуюсь автомашинами и езжу на автобусе».

Брюнинг желает сближения с Францией и Англией, но не за счет какого бы то ни было рода серьезных уступок со стороны Германии.

На следующий день перед французским посольством на Паризер-плац в течение всего вечера стояла большая толпа и, требуя выхода Бриана и Лаваля на балкон, скандировала: «Никогда не бывать войне!»

Бриан несколько озадачен. «По-видимому, эти люди поняли меня», – говорит он своим сотрудникам.

Но то, чего добиваются наши министры, не отвечает чаяниям масс, и политическая обстановка меняется.

Немецкие правящие круги непримиримы. Они требуют займа, который вернул бы в кассы рейхсбанка миллиард марок, потерянный за несколько месяцев. (Инициатор аншлюса доктор Риттер предлагает заключить франко-германский таможенный союз.) Но берлинские руководители не желают идти на взаимные политические уступки. Сильно обескураженный, Бриан замечает: «Не приходится больше даже сетовать на канцлера Брюнинга за то, что не удалось добиться уступок от его сотрудников. Всех сейчас действительно захлестнула эта финансово-экономическая катастрофа, которую прежде они лишь разыгрывали перед нами».

Параллельно с этим в Германии происходит падение нравов.

В Тиргартене, позади Паризер-плац, находится роскошный отель с перистилем из беломраморных дорических колонн, над которыми красуется надпись огромными золотыми буквами: Amori et Dolori sacrum.[21]

Это Институт любви.

Здесь ежедневно читает лекции профессор Магнус Гиршфельд, маленький человечек в белой блузе. С наисерьезнейшим видом он утверждает, что если мировая политика не была совершенно прямолинейной со времен Адама и Евы, то это объясняется только сексуальными аномалиями. И он заявляет: «Если бы каждое существо абсолютно и полностью принадлежало только к своему собственному полу, Германия не была бы разбита и развращенность человечества не достигла бы такой степени развития, какой она характеризуется в настоящее время» и т. д. А материалы и документы, распространяемые среди многочисленных слушателей института, носят весьма своеобразный характер!

Ночные кабачки ломятся от посетителей.

В разных частях города в темных улочках национал-социалисты открывают свои «дежурные пункты», чистенькие, хорошо освещенные, украшенные красными флагами со свастикой и портретами Гитлера. Вот входит туда некий молодой человек, который весь день провел в бесплодных поисках работы. Его приглашают за большой стол поужинать. Ему дают коричневую рубашку. Молодые люди вокруг него, кажется, полны надежд.