В октябре 1961 года Советы осуществили самый большой взрыв из когда-либо производившихся на Земле. Через несколько дней после этого советский руководитель Никита Хрущев хвастался на проходившем в Москве съезде коммунистической партии, что его мощность составляла 50 млн тонн в тротиловом эквиваленте – во много раз больше мощности всех взрывчатых веществ, использованных всеми участниками Второй мировой войны на всем ее протяжении. Эта бомба принадлежала к новому поколению советских сверхбомб. Хрущев сказал делегатам: «Дай бог, чтобы эти бомбы нам никогда не пришлось взрывать ни над какой территорией». Однако в частном разговоре он сказал, что новые бомбы должны висеть над империалистами «как Дамоклов меч». Это был его вариант «массированного возмездия».

Однако к концу 1950-х годов Соединенные Штаты еще не разработали генеральный стратегический план применения ядерного оружия. У руководства Тихоокеанского и Атлантического командных отделов имелись свои собственные цели, в дополнение к целям Стратегического командования ВВС США. В 1960 году все это было объединено в единую программу, известную как Единый комплексный оперативный план (англ. Single Integrated Operational Plan, SIOP). В случае приближения ядерной войны президенту, на основе этого плана, было бы предложено выбрать один из нескольких вариантов – от полномасштабного ответного удара до удара лишь по основным целям.

В следующем году новый молодой президент Джон Ф. Кеннеди начал пересмотр американской ядерной политики. Он с удивлением обнаружил, что Эйзенхауэр допускал, что представители верховного командования ВВС США могут иметь право на применение ядерного оружия. Это объяснялось тем, что если в результате первого удара Вашингтон будет уничтожен и президент погибнет, то в таком случае должен быть кто-то, кто бы мог дать разрешение на ответный удар[10]. Кеннеди изменил правила таким образом, что давать разрешение на применение ядерного оружия мог только президент. Наряду с этим была создана сложная система двойного управления с электронными замками-предохранителями для людей, реально запускающих ракеты; это должно было предотвратить случайные запуски. Во-вторых, Кеннеди и его команда начали пересмотр Единого комплексного оперативного плана, чтобы наладить управление применением ядерного оружия. Президент отказался от концепции массированного возмездия для всего коммунистического блока, признав ее не соответствующей целям новой эпохи, когда некоторые из угроз стали более локальными и фрагментарными. Кеннеди, конфликтовавший с Хрущевым сначала из-за Берлина, а потом из-за Кубы, хотел создать систему, посредством которой он мог бы наносить удары по отдельным военным целям или пусковым установкам. Кроме того, он хотел управлять системой нанесения избирательных ответных ударов, которая предотвращала бы нападения на города или даже целые страны, не принимающие участия в боевых действиях. Например, если цель этого более ограниченного варианта ядерной войны заключалась в том, чтобы усадить другую сторону за стол переговоров, то тогда не имело бы смысла уничтожать политических руководителей – единственных людей, способных обсуждать вопрос о перемирии. Это представление о более ограниченном варианте нанесения ядерного удара, например, лишь по пусковым ракетным установкам противника было известно как «концепция контрсилы». И, наконец, коль скоро американская политика строилась на том, чтобы не применять ядерного оружия первыми, нужно было создать такую систему, при которой Соединенные Штаты обладали бы достаточным скрытым ядерным потенциалом, чтобы иметь возможность нанести упреждающий удар, выжить после него и даже нанести ответный удар. Все это содержалось в новом Едином комплексном оперативном плане Кеннеди.