Я выдал полковнику «Санкт-Петербургские ведомости» и показал на объявление Христиана Венстера.

Я предполагал, что граф Аракчеев заставит меня долго ждать в приемной. Но Алексей Андреевич принял меня незамедлительно и встретил с доброй улыбкой, чего уж я никак не ожидал.

Десять лет назад я по воле случая оказался вовлечен в историю, распутать которую до конца мне не позволили. И я до сих пор сомневаюсь: правильно ли поступил, что сдался? И что получилось бы, раскрой я тогда весь механизм готовившегося заговора? Следы вели к графу Аракчееву. И я верил, что карьера Алексея Андреевича прекратилась бы навсегда.

Тогда верил, а ныне, когда государь устраивает бал в доме убийцы императора Павла и назначает этого убийцу начальником главного штаба армии17, я полагал, что и самые неприглядные факты не помешали бы Аракчееву подняться на вершину власти. Этой мыслью я и оправдываюсь перед собой за то, что десять лет назад уступил.

Прямого столкновения с графом Аракчеевым не произошло. Но он безусловно знал: когда его приспешники затеяли заговор, чтобы привести Длинного18 во власть, на пути встал я, граф Воленский.

Теперь всемогущий вельможа улыбался, кажется, вполне искренне: обиды он не держал и полагал естественным объединиться перед лицом войны с Наполеоном.

Он протянул мне бумаги.

– Здесь необходимые документы и письмо де Санглену, – сказал он. – В Москве на Малой Дмитровке дом капитана Уварова занимает Германский легион. При нем же расположен и штаб Высшей Воинской полиции Первой Западной армии. Там и найдете Якова Ивановича.

– Благодарю вас, ваше высокопревосходительство. Я намерен сегодня же выехать, – промолвил я.

– Бог в помощь, милостивый государь, – ответил Аракчеев.

Его слова напомнили мне аудиенцию у генерал-губернатора Вязмитинова. Аракчеев словно из воздуха уловил мою мысль и сказал:

– Я слышал, Вязмитинов был крайне раздосадован, что вы не приняли предложения служить в министерстве полиции.

– Право, было незначительное недоразумение. Уверен, оно уладилось. Признаться, я не имею намерения и в Воинской полиции задержаться надолго. Выполню поручение его величества и сразу же в действующую армию!

– Между министерством полиции и Высшей Воинской полицией возникает естественная состязательность, – пустился в рассуждения Аракчеев. – И то, и другое ведомство ловит шпионов. Де Санглен действует более скрупулезно. Прежде чем доложить о поимке очередного злоумышленника, он добывает неоспоримые доказательства того, что тот и впрямь Наполеоновский агент, а не плод воображения какого-нибудь полицейского подпоручика.

– Вполне разумно, – произнес я.

– Да, но на поиск подтверждений уходит много времени. Люди Вязмитинова в таких случаях не церемонятся и потому о своих успехах докладывают чаще, – продолжил Аракчеев.

– Да, но в ходе дознания всплывет подтасовка, – сказал я.

Граф Аракчеев потускнел и с видом уставшего божества сказал:

– Ну, это если будет, с кем вести расследование.

Несколько секунд Аракчеев молчал, ожидая, чтобы я осмыслил его слова, затем добавил:

– Вот потому-то его величество и поручил розыск вам. Государь хочет знать наверняка, что нашли и арестовали именно этого Наполеоновского агента, а не выдали очередной труп за шпиона.

Возле дома стучали копытами и злобно фыркали два жеребца, светло-серый с кофейного цвета пежинами и гнедой. Надворный советник Косынкин дожидался в квартире. Я прервал разгоревшийся между ним и полковником Парасейчуком спор. Судя по раскрасневшимся физиономиям, вопрос оказался животрепещущим.

– Вот, ваше превосходительство, а вы как считаете? – кинулся ко мне Косынкин в расчете обрести союзника.