– Нет. Любовь главнее всего. Жертвовать ей – самое ужасное преступление.

Администратор кафе поприветствовал нас и жестом указал на свободные столики. Мы сели в углу, подальше от других посетителей.

Официантка принесла нам меню. Мы заказали набор из трёх видов роллов и чайник цитрусового чая.

– У тебя очень красивый костюм, – сказала Аня.

– Спасибо. Но я лишь надел то, что удалось найти в гардеробе.

– Тебе очень идёт.

– Не больше, чем тебе идёт это платье, – ответил я, слегка смутившись.

– Послушай… мне иногда становится очень грустно. Я чувствую, как из меня медленно уходит жизнь. Я забываю, что делаю. Бреду по городу и… не помню, куда.

– Мы просто слишком устали в этом году.

– Нет. Десятый класс ничуть не сложнее девятого. Поймешь ли ты… но я становлюсь непохожей на себя. Словно схожу с ума… Пытаюсь сбежать от собственных мыслей.

– Я могу тебе помочь?

– Мне никто не может помочь. Даже ты. Пожалуйста, давай поговорим на другую тему. Время для исповеди ещё не настало.

– Хорошо. Несут наш заказ.

Я разлил чай по чашкам.

Мы ели и рассуждали о том, куда было бы хорошо отправиться на каникулах, как провести ближайшие выходные… Словом, обо всём, что приходит в голову двум семнадцатилетним подросткам (почти семнадцатилетним: Аня ещё не перешагнула через свои шестнадцать).

Спустя двадцать минут Аня прислонила ладонь к горящему лбу.

Боль вновь давала о себе знать.

– У меня в сумке есть анальгин. Мама положила. Давно.

– Спасибо. Не надо. Сейчас утихнет.

В это верилось с трудом.

– Я хочу на улицу, – голос Ани звучал словно издалека.

Я попросил принести счет.

Мы вышли из торгового центра.

Аня прислонилась к перилам каменной лестницы и долго не сводила глаз с парковки. Я стоял рядом.

Никто из нас не говорил ни слова.

– Тебе плохо? – спросил я, желая прервать растянувшееся молчание.

– Сейчас пройдёт, – Аня силилась придать голосу бодрость. – Давай вызовем такси.

– Хорошо. Я позвоню.

Аня вцепилась в металлический поручень.

– Помоги мне спуститься, – попросила она, не поворачивая головы.

Холодная рука девушки крепко сжала моё запястье.

Когда мы преодолели половину ступеней, меня потянуло назад.

Аня потеряла сознание. Я едва успел её подхватить.

Восковые гортензии упали на горячий мрамор лестницы.

Никого не было рядом.

Неудивительно.

В середине рабочего дня возле торгового удастся (если повезёт, конечно) встретить лишь небольшое скопление пенсионеров, студентов и школьников. С началом каникул последние штурмуют магазины в поисках новых компьютерных игр, вкусной еды и интересных фильмов. Но сегодня всё словно затихло.

Я слегка наклонил голову Ани и прижал пальцы к сонной артерии, нащупывая пульс.

Сердце билось ровно.

Я звал Аню по имени, согревал дыханием её ладони, беспомощно озирался по сторонам в поисках прохожих, но с каждой минутой всё больше убеждался в тщетности своих попыток.

Девушка поникла на моих руках.

Неестественно сжимавшиеся губы придавали лицу строгий вид.

Я набрал номер «скорой». В трубке послышались перемежающиеся с треском и помехами гудки. В этот момент за поворотом мелькнула жёлтая «Нива». Приехало такси.

Дождавшись, пока автомобиль займёт одно из парковочных мест, я приподнялся и махнул водителю.

Полный усатый мужчина подбежал к нам.

– Что случилось?

– Она потеряла сознание. Я хотел вызвать «скорую», но увидел вас…

– В центральную городскую?

– Да.

Мы вместе положили Аню на задний диван.

Городские улицы постепенно наполнялись транспортом, и маневрировать в потоке было тяжело. Кондиционер не работал (как и другая электроника в этой машине), поэтому нам пришлось открыть все четыре окна. От этого салон не перестал походить на жаровню.