– Филип! – крикнул Бобби, задыхаясь. – Подожди меня! Пойдем домой вместе!

Ноги продолжали идти.

Бобби возник из ниоткуда. Он вырос из земли прямо перед Филипом, который чуть не упал. Бобби помог другу встать уверенней на ноги и отдышался. Филип не успел прийти в себя. Все случилось слишком быстро.

– Ну что, как там? – с горящими глазами спросил Бобби. – Пытали? Били? Наказали? Ты им ничего не сказал? Ничего-ничего? А протокол вели? А фотографии делали? А угрожали?

– Боб, ты – дурак, – Филип отмахнулся. – Пересмотрел своих боевиков, а сейчас к людям пристаешь, – вновь сунув руки в карманы школьных брюк, Филип пошел по дороге, выкидывая ноги вперед и задрав подбородок.

Бобби постоял с секунду и рванул за другом.

– Ну, хоть поругали?

– Поругали, – вальяжно ответил Филип. – Сказали: еще что-нибудь вытворю – исключат.

– Исключат, – протянул Бобби, будто пробуя на вкус каждую буковку. – А что еще сказали? – с новым дыханием и волной воодушевления спросил Бобби. – Пометку в личное дело внесут, да?

– Слушай, – Филип резко остановился и развернулся. – Если хочешь узнать – сам туда и попади. А я уже устал тебе столько раз говорить одно и то же. Или тебе слабо?

– Слабо? – Бобби выдвинул грудь колесом. – Не слабо! Захочу – хоть завтра попаду! Только мне это не надо, – он хитро сузил глазки. – Я на стороне добрых, а добрые закон не нарушают просто так!

– Ну, а не просто так – скучно.

Бобби замер, а Филип продолжал уменьшаться по мере удалении по залитой золотом дорожке. Он исчез совсем, когда свернул на перекрестке. А дальше пошли люди – один, два, пять, двенадцать, и Бобби понял, что уже слишком поздно. Солнце давно вышло из зенита и уже падало в кровать с облаками. Мальчик ухватился за ремень сумки, тяжелой от тетрадей, и рванул в сторону дома. Он не жалел, что подождал Филипа – так и надо поступать. Подумаешь, покачался на качелях вместо домашки по английскому языку, это не страшно. Бобби быстро бегал. Он хватал ртом воздух и пропускал через себя. Тянуло пряностями и свободой. Бобби чувствовал себя счастливым.

Забежав домой, он быстро скинул обувь, портфель и прошел в кухню, где вкусно пахло. Его мама стояла около стола и готовила полдник – очень важный прием пищи. Только чирканье ножа нарушало тишину. Бобби пригладил взъерошенные волосы и посмотрел на холодильник. Обычно его отец писал туда важные дела на день: заводил информацию в систему, и таблоид подсвечивался ярким синим огнем за час до события. Мама, как правило, все держала у себя в голове. Ее лицо всегда освещалось улыбкой. Даже уходя рано утром на работу или возвращаясь домой к вечеру, она не падала духом. Сильная женщина скрывалась за хрупкой фарфоровой маской. С новых пор Мэри всегда носила обручальное кольцо – здесь можно было не боятся, что за него убьют. Она всегда с легкостью на сердце проживала день за днем, и целый дом улыбался благодаря лишь ей одной.

– Дорогой, как дела в школе? – спросила Мэри, нарезая овощи для салата.

– Все хорошо, мам, – Бобби плюхнулся на стул и начал болтать ногами. – Можно сегодня погулять?

– С кем?

– С Роджером. До папы.

– Только если Роджер захочет, – Мэри улыбнулась.

Бобби вскочил на ноги и выбежал из кухни. Он поднялся на второй этаж и постучал в первую дверь слева. Почти тут же ему глухо разрешили войти. Бобби нажал на ручку и толкнул дверь, просовывая голову в щель:

– Ты не занят?

Роджер обернулся, сидя на стуле.

– А, это ты, – он вильнул хвостом. – Заходи.

Бобби прикрыл за собой дверь и присел на кровать. Он смотрел в пол, на мягкий розовенький коврик. Они молчали. Роджер что-то чертил за столом. Должно быть, делал домашнее задание. Из окна падали приятные оранжевые лучи. Они просвечивали уши Роджера и улыбались на стене. Занавески сдвинули в сторону, и чистое окно открывало прекрасный вид на ухоженный задний дворик соседей и такой же миловидный домик.