Современник Гильдебранда Петр Даминиани (1007—1072), прославленный Римокатолической церковью, называл папу «Святым Сатаной», что было весьма характерно. Примечательно также, что в эпоху Реформации эта краткая характеристика была использована вождями протестантов, но, конечно, уже без предиката «святой»159.

Уже в годы понтификата своего горячо любимого друга Льва IX Гильдебранд занимал высокие должности и, в частности, управлял финансами Римской курии. Из чего следует, что все были уверены в его абсолютной бессребренности. Однако это не означало, что Григорий чурался какихто сомнительных способов улучшить финансовые дела своей Церкви, если таковые время от времени предлагались ему. Твердо убежденный в том, что все средства хороши, если речь заходит о выгоде Святого престола, Гильдебранд, например, скоро сошелся с евреями и начал отдавать при их посредничестве деньги в рост, резко увеличив объем папской казны.

Затем он был отправлен папским легатом во Францию и так сурово расправлялся там с женатыми священниками и епископами, обвиненными в симонии, что даже клюнийцы порицали Гильдебранда за крутость нрава. Как рассказывают, в один момент времени папа Лев IX даже както сказал своему ближнему окружению, что «если, Боже избави, Гильдебранд взойдет когданибудь на Апостольский престол, то приведет в смятение весь мир». Так или иначе, но авторитет этого человека был безграничен в Западном мире, и о Гильдебранде говорили даже, будто он обладает чудодейственной силой160.

Надо сказать, избрание этого папы без участия императора Запада понравилось далеко не всем. Заволновались епископы Галльской церкви, а уж сам король Генрих IV тем паче нисколько не сомневался в том, что Гильдебранд не является законным понтификом. Он даже направил в Рим своего посланника епископа Григория, дабы через него получить удовлетворение собственным претензиям. Но результат получился неожиданным – при встрече с посланником понтифик объяснил, что сам никогда не стремился к власти и лишь смиренно принял Божий выбор. Как утверждают, этот ответ настолько поразил юного короля, что тот более не стал оспаривать хиротонию Гильдебранда161.

Очевидно, он не раз впоследствии жалел об этом, поскольку верный своей идее подчинить весь мир Западной церкви, а саму Церковь Римскому епископу, лишенный дипломатического таланта своих великих предшественников, категоричный Гильдебранд находил врагов даже в тех ситуациях, которые к этому совсем не располагали. Генрих IV в этом отношении не стал исключением.

Едва взойдя на престол, Григорий VII попытался не вполне корректно напомнить Роберту Гвискару, что тот является вассалом Римского понтифика. А затем сформулировал ряд требований, в числе которых числилось наказание некоторых норманнских вождей, грабивших папские владения. Но, скажем откровенно, было совершенно безосновательно полагать, будто норманны – эти прирожденные грабители, будут делать какоето исключение, даже если речь шла о Римском епископе. Конечно, с формальной стороны это требование можно было назвать обоснованным. Но понтифик совсем некстати забыл, что норманны являются его стратегическими союзниками, а потому портить с ними отношения было себе дороже.

Разумеется, Гвискар ответил отказом – он и так едва ли мог совладать с собственными вассалами, а теперь должен был потребовать от них возместить понтифику убытки. Кроме того, норманнского вождя откровенно позабавила попытка апостолика навязать ему свой сюзеренитет. И тогда Гильдебранд решился на открытую войну, собрав в марте 1074 г. под своими знаменами всех врагов Роберта. К этому времени он уже получил письмо Византийского императора Михаила VII, умолявшего папу прийти ему на помощь, и Григорий VII публично объявил, что сразу же после победы над норманнами его войско отправится на Восток помогать византийцам. Как и следовало ожидать, Гвискар был анафематствован понтификом, что, однако, дало не тот результат, на который Гильдебранд рассчитывал.