как прежде избегала бури,
сижу на красноморском берегу,
а море – ослепительной лазури.
три акта
впархиваю в первый акт под блеск софитов.
зрители машут, думаю – в восхищении.
не оборачивайся. вглубь смотри. штормит.
поштормит и отпустит. отыгрывай представление.
дамы и господа, тишина.
на сцену входит герой-любовник.
говорит: обратите внимание, ружьё уже кто-то вывесил,
зал замирает. он наклоняется. вы – в луче. дыши’те ровно.
попробуешь? волшебство. без химии и без примесей.
шёпот – насквозь. пробуй! не думай. пробуй.
к антракту приход гарантирован. подержит и пройдёт.
и вот – окружённая звёздами и планетами – в крохотной гардеробной
открываю и закрываю, как рыба, безмолвный рот.
я отрастила крылья. но тварям нужны ли крылья?
третий акт. третья треть, стреляй, ружьё.
эй, отсыпь мне чуть-чуть любви, наркодилер,
прежде, чем выстрелит, в дёсны вотру её —
чертов трип. как мутило, когда в кровь проникали искры,
ещё! ещё! ещё! всё забирай. мне ни к чему.
но дай мне любви.
без примесей. самой чистой.
выстрел.
занавес опускается. всё в дыму.
сплин по венам
ты прекрасна, как малахит в золотой оправе;
ты робеешь, глядя на море, а в нем – барашки.
расскажи мне, девочка, что сегодня в моей отраве?
говорит мне девочка: там день вчерашний.
там вся боль. неутолимое желание. чистый яд.
там любовь твоя, которую разменивал на пятак,
а они все молчат. смотрят. столбом стоят.
и я перед ними – бессильный, растерзанный.
как дурак
стою и тоже смотрю. до тебя бы доволочиться.
припадать к коленям, пальцы стылые целовать.
бились в сетке запутанных проводов птицы,
билось сердце окаянное бешено на закате.
к нам рассвет в открытую форточку лез.
отпускал и думал: верно. я поступаю верно.
знаешь, я хотел уйти с тобой через лес,
но тропы истоптаны сплином. сплин струится по венам.
локоны твои в память врезались, запах твоих волос.
улыбаешься. пей, говоришь, ну пей, чего же ты?
ну, до дна. остываю. в конуру волочусь, как пёс.
гладишь по голове, засыпай, говоришь, и все вторят мертвыми голосами:
лучшее уже было прожито.
рок событий
у Райнера Марии Рильке насморк.
у нас – подвывихи растянутой зимы.
укрыться в плед и сдаться – безопасно.
сопротивляться – боязно. не будем мы
напрасно тратить сил. неси, теченье,
покорно и трепещуще мы примем рок.
как заболевший – чай с малиной и печеньем.
дрожит желе. желудок совершает кувырок.
кто спорит – тот, пожалуй, глуп.
оценки, судьи, выставляйте, ну же.
два па-де-де, плие, тройной тулуп.
и Манн, и Кант, и Ницше, кто ещё простужен?
болей. реви, болезнь, и мучай,
от нервов – сквознякам найти лазейку
так просто. болезнь – не больше, чем удобный случай
для оправданий.
горечь забирается на рейку,
и вниз летит, и разбивается. и кашель
замучил всех, кто вдоль и поперёк
пересекал свой жизненный предел, мелькавший
отчаянной надеждой.
нас никто не уберёг.
мы все больны. импрессионист, кубист, Верлен,
философ, модернист, поэт, прозаик, критик.
сошли с ума в попытках разглядеть – сквозь беспробудный тлен
куда несёт нас рок событий.
пейте ром с чаем
в бессмысленность нового столетия неминуемо втягивается зритель
не-смысл жизни преобразуется в новые формы,
чтобы постичь которые требуется жертвенность
и жажда открытий, а также доля безрассудства,
свободомыслия
и рвение к разрывам закольцованных шаблонов,
въевшихся в пыльные страницы книг, по корешкам которых
не пляшут пальцы.
на кого опереться на шатком фундаменте рухнувших
предопределённостей?
не на кого опереться.
пейте чай с ромом. потом пейте ром с чаем.
дружба заколачивает ставни. мороз крепчает.
чайки в великолепных блузах с поднятыми коленями
рассаживаются в партерах, на балюстрадах,