Пока дама сердца загорала на грядках, вместе с легкими медленно, но верно у «сайгака» отекал мозг. Власть в его организме захватила вода. И она не уступит нам. Особенно в такой обстановке. А вот заработать пневмонию после вдыхания всей этой дряни легкими, требующими усиленной вентиляции во время нагрузки, становится для нас с коллегой таким же стопроцентным исходом. Надо уходить. Это был Божий глас и мой окончательный вывод. Но мы не могли сделать это по-английски.

– Я правильно понимаю, что вы отказываетесь от осмотра? – на весу Вова заполнил графу отказа и протянул мужчине ручку. – Надо расписаться, и мы уйдем.

– Ничего подписывать не буду. Проваливайте! – видимо, квазимодо хотел кричать, но способен был лишь на грозный шепот.

– На нет и суда нет, – с облегчением вздохнул Вова и направился к двери. Встревоженная дачница приняла позу сахарницы и преградила бригаде отходной путь.

– В смысле? Куда это вы? Че мне с ним делать прикажете? – Навигатор внутри меня уже мигал красным. Похоже, наша безопасность под угрозой.

– Понимаете, мы не можем лечить больного без его согласия, – я смотрела женщине в глаза, медленно приближаясь к двери полубоком-полуспиной. – А тут еще и агрессия с его стороны. Попробуйте поговорить с ним. Может, он передумает, согласиться на осмотр и вы сделаете повторный вызов. Всего доброго! – Вова прикрывал меня сзади, одновременно открывая обшарпанную дверь. Не дождавшись ответа, мы выскочили в подъезд и засеменили по ступенькам.

– Надо скорее отзваниваться и стартовать, похоже, он вот-вот тромбонет, – я имела в виду осложнение в виде тромбоэмболии легочной артерии.

– Или фибрильнет[69]… – Вова почесал затылок, быстро прикуривая сигарету.

– Или закипит[70]… Пожалуй, у больного с ХСН это наиболее вероятно.

Как же свежо было на улице. Ответственный по бригаде быстро провел дистанционный консилиум. По алгоритмам, в случае отказа от осмотра необходимо «второе мнение». Вова кратко, но красочно рассказал всю горькую правду этого вызова, получил заветное «Q»[71] и незамедлительно нажал на планшете кнопку «Завершить вызов».

Через пятнадцать минут на пятый этаж поднялась другая бригада СМП и констатировала биологическую смерть.

Бог всегда действует по любви. Но Он не бывает предсказуем. Его пути невозможно просчитать, как ни крути. Если берешься за это, однозначно облажаешься. Его любовь и забота сохранили безопасность бригады. Он знал, что и Вова, и я, застав клиническую смерть, без сомнения сделали бы все по максимуму, даже понимая неизбежность десятого результата[72]. Бог, любящий нас настолько, что стал человеком, не понаслышке знает, как смерть очищает душу, освобождая от бренного тела – теперь просто набора химических элементов. Вероятно, отекший, погрязший в собственных испражнениях бедолага нуждался в этой чистоте гораздо больше, чем в наших «танцах с бубном»[73].

С удовольствием еще раз вдохнула чистого относительно царства тараканов воздуха. Я не чувствовала угрызений совести. Только благодарность. Слава тебе, Боже! Слава Тебе!

Мерцательная аритмия (пароксизм[74])

В тот день лето окончательно передало смену осени, и последняя стихийно встала на линию. Еще вчера глядевшие с деревьев листья сегодня обрушились на мокрый асфальт под воздушным цунами промозглого ветра. Свежий ковер устилал путь к подъезду.

– Сердце сбилось опять. С семи утра, как загнанный зверь, скачет и все будто промахивается, прихрамывает и проваливается, – пожилая женщина красиво и очень правильно описывала свои жалобы (студентам рекомендую под запись).

– Давно страдаете мерцательной аритмией? – пока я накладывала электроды ЭКГ, мой доктор, словно снайпер, точечно задавала необходимые вопросы.