– Прости… прости, я не специально. Я хочу помочь тебе. Только не ешь меня. Отец всегда говорил, что я такая худая, что меня даже волкам на съедение отдать нельзя. Поэтому я точно не вкусная. Правда-правда.

Говорила по-русски и продолжала протирать рану. Пес уже не рычал, он только жалобно смотрел на меня и иногда вздрагивал. Бедныыый. Как ему досталось. Молчит и терпит. Столько мужества и отваги. Преданности. Выполнил приказ своего хозяина, рискуя жизнью.

– Ты очень храбрый мальчик. Очееень. Ты вступился за меня. Самый сильный воин.

Я подумала о том, что нужно смазать рану мазью, которую дал Икрам. Она наверняка должна помочь. Ведь мне помогла. Полезла обратно в палатку. Нашла баночку с вонючей смесью и вернулась к псу. Едва завидев меня, он оживился и поднял морду с лап, зашевелил ушами.

– Неет, сейчас вначале я намажу твою рану. А потом лепешка и вода.

Я поддела пальцами жирную гущу. Но едва протянула руку, как на мое запястье легли темные пальцы Аднана ибн Кадира и сильно сдавили.

– Ты чокнутая? Он сожрёт тебя! Куда ты лезешь?

Потом бросил взгляд на выпавшие из моих рук лепешку и флягу, и густые брови сошлись на переносице.

– Это был твой обед и твоя порция воды. Зачем ты принесла их сюда?

Взгляд словно ударил огненной плетью по нервам. Я когда-нибудь привыкну к его жуткому взгляду? Когда-нибудь меня перестанет трясти от страха рядом с ним?

– Я хочу смазать раны твоего пса и… и с лепешкой он соглашается мне позволить это сделать.

Теперь брови удивленно приподнялись

– Смазать раны пса?

– Да. А что в этом странного? Неизвестно, что делали тем ножом. Может быть заражение. Так говорила моя мама всегда, когда мы резали пальцы или сбивали коленки.

Брови так и оставались приподнятыми. Он смотрел на меня снова, как на диковинное насекомое.

– А какое тебе дело до моего пса?

– Он спас мне жизнь.

Тихо сказала я. А араб пожал плечами.

– Анмар – охранник и бойцовская собака. Я приказал – исполнил. К твоей никчёмной жизни это не имело ни малейшего отношения. Он точно так же сторожит мою лошадь и моего верблюда. Если я прикажу – он тебя съест на ужин.

– Если выживет.

Упрямо добавила я.

– На все воля Аллаха. Не выживет – пустыня примет его плоть и кости.

– Тебе наплевать на твоего верного друга? Ты так просто говоришь об этом. А он живое существо. Ему очень больно. Зря он тебе предан – ты этого недостоин.

Зеленые глаза сверкнули, и брови превратились в одну сплошную линию, казалось, меня сейчас испепелят взглядом или просто прирежет кинжалом, который висит у него на поясе.

– Умереть в бою – это достойная смерть воина. Не тебе судить об этом, глупая женщина.

Я медленно выдохнула, а ибн Кадир присел на корточки возле пса и потрепал его между ушами.

– Умереть можно всегда… но в цивилизованном мире существует такое понятие, как медицина. Людей лечат и животных тоже. Им не дают умереть в болях и страданиях.

– Смерть – это избавление от тяжести мирской жизни. Смерть – это возможность узреть Всевышнего.

– Смерть – это горе. Смерть – это потеря навсегда. Ты понимаешь значение этого слова? Смерть – это расстаться со своей семьей и стать никем в песках. Умирать страшно и больно.

Резко вскинул голову и посмотрел на меня.

– Человек приспосабливается ко всему.

– Верно, из человека можно даже сделать животное, как те люди в ошейниках, с татуировками на лицах. Я уверена, они бы предпочли смерть, а не такое унижение – быть твоими вещами. Господи, да тебе наплевать на все, что я говорю.

– Наплевать, все верно. Ты говоришь о том, чего не знаешь.

– Я скучаю по своей семье. Ты отнял у меня свободу. Я мертвая без них!