Непонятно было, что делать дальше, и местные дознаватели ждали приказа из Москвы. В июле 1631 года была получена грамота, в которой предписывалось вызвать на допрос и пытать тех, кто уже был задержан ранее. Вызвали Чистяка по прозвищу Неделя. Он признался в преступлении и сообщил, что украденный мед они отвезли атаману Кодулину. Задержали Кодулина и посадили в тюрьму, но тому удалось сбежать при помощи стражников, среди которых были атаман И. Борода и его люди. В дальнейшем Кодулина так и не нашли, а его имущество конфисковали и продали, пополнив казну.

Вскоре поймали Антона Рогача, за которого так ратовал воронежский священник, пренебрегший гостеприимством. Но и Рогачу удалось сбежать. Еще одним виновником ограбления был назван атаман Тимофей Лебедянец, находившийся до этого на поруках. Священника, его зятя, их работника оштрафовали, у других конфисковали имущество.

Осенью 1632 года губной староста Неустрой Григорьевич Тарарыков занимался распродажей имущества преступников, арестованных по делу Плясова. Но недолго он этим занимался. Вскоре он был убит.

В 1635 году назначили нового губного старосту – Б.И. Кречкова. В тюрьме к тому времени уже никого не было. А боярин Плясов, возмущенный тем, что его дело не сдвигается с мертвой точки, отправился в Разбойный приказ Москвы. Там его настойчивость привела к тому, что был написан указ о взятии с преступников оставшихся денег для компенсации убытков и продаже опечатанного имущества. В 1636 году дело было закрыто.

В результате на свободе остались и Тимофей Лебедянец, и Чистяк-Неделя, а К. Саранчу побили кнутом и отпустили на поруки. Всех остальных тоже отпустили на поруки, взяв с них штраф.

Остались вопросы: кто убил атамана Тарасова и кто убил губного старосту Тарарыкова? Похоже, под спудом времен ответа на них получить не удастся. Впрочем, нет. Убийство губного старосты – это все-таки дело крупное.

Воронежский этнограф и учитель-историк Наталия Дейнека в своем труде «История воронежского села Чертовицкое» приоткрывает завесу тайны. Судя по ее исследованию, Неустрой Григорьевич Тарарыков был одним из первых помещиков села Чертовицкого и подьячим Поместного приказа. Это был грамотный дворовый сын боярский с окладом 400 четвертей, поместьем 186 четвертей, денежным окладом из чети – 15 рублей. Ему принадлежали 20 четвертей земли села Чертовицкого, 50 четвертей деревни Пекшевой, 50 четвертей деревни Глушицы.

У Тарарыкова и его супруги Авдотьи было двое детей – Иван и Анна. Возможно, их было больше, но известно по документам об этих двоих. Еще известно, что у Тарарыкова был родной брат Василий Григорьевич, тоже помещик.

Когда Тарарыков стал губным старостой Воронежа, он построил новую тюрьму, губную избу, сторожевой дом, острог, забор, и на все это ушло три месяца.

Без трудностей не обошлось – посадские во главе с атаманами и казаками отказывались возить лес для тюрьмы. Они раскидали бревна по улицам и заявились к Тарарыкову. Тот смог угомонить их, но на всякий случай накатал отчет о том, что «…за атаманами и казаками – села и деревни со крестьянами многими». Это был сигнал о том, что крестьяне встанут на сторону атаманов и казаков, а не органов правосудия. Гуляй поле! Скорее всего, он внутренне послал этот сигнал самому себе – «Держи ухо востро, Неустрой! Здесь, если что, нож в спину воткнут».

Людей тоже понять можно: кому охота строить себе же острог? Это же все равно что намыливать веревку. А еще и губная изба строится, где тебя будут за руки подвешивать. Дальше – больше. Еду заключенным доставляли их же родственники. А у кого из заключенных нет родных, тех выпускали в город милостыню просить. Ну не абсурд?