У нее была подруга, Марианна Веревкина, дивившая Кандинского тем, что держала кисть, зажав между средним и безымянным пальцами правой руки, которая у нее была изуродована: указательный палец отсутствовал, большой был лишен первой фаланги.
Осторожно расспросив о ней Габриэле, он узнал удивительные подробности. Отец ее был генералом, крупным военачальником, мать писала иконы, бабушка – известная детская писательница Анна Дороган из старинного аристократического рода.
Едва ли не с младенчества Марианна обучалась всем известным видам искусства. Кандинский с некоторым удивлением заметил, что у них очень много общего. Как и он, в раннем детстве Марианна объездила с родителями Европу. Увлекалась музыкой, играла на фортепиано и виолончели, до тех пор, пока ее правая рука была в порядке. Увлеченно писала стихи, которые регулярно публиковались в журнале «Русская новь». Но только живопись была смыслом ее жизни. Она брала частные уроки у Прянишникова и Поленова, два года обучалась у Ильи Репина. Великий маэстро гордился своей выдающейся ученицей и ценил ее замечательные способности, трудолюбие и неутомимость в работе. Как-то он сказал о Марианне: «Эта девушка – русский Рембрандт!»
За ней ухаживали, за ее руку боролись граф Алексей Воронцов и Жан Бенуа. Владимир Толь писал ей страстные и нежные письма и романтические стихотворные послания.
Как и многие богатые русские дворянки, Марианна увлекалась не только танцами, но и охотой с борзыми и гончими. Случилось так, что однажды увлечение дорого ей обошлось: ей прострелили руку. Кто это сделал, как это произошло, навсегда осталось для окружающих тайной. Ее расспрашивали, настаивали на ответе, но даже родители ничего не узнали. «Случайный выстрел, – отвечала она на все вопросы, и иногда саркастически добавляла: – Теперь претендентов на мою руку поубавилось. Такая рука никому не нужна…»
Прошлых воздыхателей как ветром сдуло, и было похоже, что они просто чего-то испугались…
Габриэле
1901
Кандинский быстро сдружился с другими русскими художниками – учениками Штука.
Вечерами они вели долгие беседы о последних тенденциях в живописи, о стилях и течениях, об особенностях национальных художественных традиций. Обсуждали структуру цвета и спорили о его воздействии на зрителя, говорили о синестетической музыкальности оттенков.
Решение создать творческое объединение для ищущих новые пути в искусстве возникло само собой. Рольф Ницки, Вальдемар Хеккель, Вильгельм Хюсген, Дмитрий Кордовский и, наконец, Василий Кандинский стали основателями и организаторами его, и имя ему было «Фаланга».
Марианна шутила:
– Взамен утраченной фаланги пальца у меня есть теперь великолепная «Фаланга»!
Одновременно с «Фалангой» они открыли школу художественного творчества, где планировали обучать живописи молодежь.
В другие подобные учреждения женщин не брали. Но, когда на пороге появились Габриэле Мюнтер и Марианна Веревкина, Кандинский сказал единомышленникам:
– Современность требует изменить отношение к образованию дам. Тем более способности наших барышень несомненны!
Они стали одними из первых учениц в прямом и переносном смысле, записавшись сразу на два курса: скульптурный к Вильгельму Хюсгену и живописный к Василию Кандинскому.
В те дни Габриэле писала сестре в Берлин:
«Для меня было совершенно новым художественным впечатлением то, как Кандинский принципиально иначе, чем другие мои учителя, все подробно и основательно объяснял. Он воспринимал меня как сознательно устремленного к своим целям человека, способного ставить перед собой собственные задачи».
Между тем и учитель восхищался ученицей: