В ременным офисным администратором в Южном комитете защиты заключенных (SPDC) в Атланте, куда я вернулся на должность адвоката, получив диплом, трудилась элегантная афроамериканка в дорогом темном деловом костюме – хорошо одетое исключение из общего правила. В первый рабочий день я подошел к ней в своей обычной униформе – джинсах с кроссовками – и предложил задавать любые вопросы, чтобы помочь ей акклиматизироваться. Женщина ответила на это холодным взглядом и отделалась от меня, предварительно напомнив, что это она здесь опытный секретарь юриста. На следующее утро, когда я явился на работу в другом «классическом» ансамбле из джинсов и кроссовок, она была так поражена, словно случайный бродяга нечаянно ошибся дверью, заглянув в офис. Ей потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, а потом она подозвала меня к себе и по секрету сообщила, что через неделю уходит работать в «настоящую юридическую фирму». Я пожелал ей удачи. Часом позже она позвонила мне в кабинет и сказала, что на проводе некий «Роберт Эдвард Ли»[4]. Я улыбнулся, довольный тем, что ошибся на ее счет: у нее явно было чувство юмора.

– Это очень смешно!

– Я не шучу. Он сам так сказал, – возразила она тоном скучающим, а вовсе не игривым. – Вторая линия.

Я поднял трубку.

– Здравствуйте, это Брайан Стивенсон. Чем я могу вам помочь?

– Брайан, это Роберт Эдвард Ли Кей. Какого черта тебе понадобилось представлять интересы такого человека, как Уолтер Макмиллиан? Ты в курсе, что его считают одним из крупнейших наркоторговцев во всей Южной Алабаме? Я получил твое уведомление, но поверь, не стоит лезть в это дело.

– Прошу прощения?..

– Это судья Кей, и тебе нечего ловить в деле Макмиллиана. Никто не понимает, насколько это на самом деле гнилая ситуация, включая меня самого, – но я-то точно знаю, что она скверная. Возможно даже, что это люди из «дикси-мафии»[5].

Этот менторский тон и непонятные выражения из уст судьи, с которым я никогда не встречался, привели меня в полнейшую растерянность. «Дикси-мафия»?! Я встречался с Уолтером Макмиллианом за две недели до этого разговора, после того как провел целый день в тюрьме для смертников, начиная работу с пятью приговоренными к казни. До изучения судебных протоколов у меня пока не дошли руки, но я все же помнил, что фамилия судьи была Кей. Никто не говорил мне, что зовут его Робертом Эдвардом Ли. Да и знакомый мне Уолтер Макмиллиан в образ «дикси-мафии» никак не вписывался.

– Из «дикси-мафии»?

– Да, и бог знает откуда еще! Слушай, сынок, я просто не назначу какого-то там пришлого адвокатика, не являющегося членом Алабамской коллегии, ни на одно из дел смертников, так что давай-ка, будь добр, снимай свою кандидатуру.

– Я как раз член Алабамской коллегии.

Я жил в Атланте, штат Джорджия, но годом раньше стал членом Алабамской коллегии судебных адвокатов, после того как вел в Алабаме несколько дел, касавшихся условий тюремного заключения.

– Ну что ж… Я теперь заседаю в Мобиле. В Монровилле больше не бываю. Если у нас будет слушание по твоему представлению, тебе придется ездить из Атланты в Мобил. Я не собираюсь никоим образом тебе помогать.

– Я понимаю, сэр. Я могу приехать в Мобил, если необходимо.

– Ну так вот, я также не собираюсь назначать тебя, потому что не считаю Макмиллиана неимущим. Говорят, у него денежки припрятаны по всему округу Монро.

– Судья, я не стремлюсь получить назначение. Я говорил мистеру Макмиллиану, что мы… – короткие гудки оборвали мое первое утвердительное предложение в этом телефонном разговоре. Я несколько минут думал, что нас разъединили по ошибке, но потом наконец понял, что судья просто повесил трубку, не дослушав меня.