Времена менялись – как к лучшему, так и к худшему. Хозяйство округа Монро в XIX веке поднимали плантаторы, делавшие это ради производства хлопка. Земли этой территории, расположенной на прибрежной равнине юго-западной Алабамы, богатые и черноземные, привлекали белых из обеих Каролин. Эти поселенцы создали здесь очень богатые плантации и завезли огромное число рабов. Десятилетия после окончания Гражданской войны многочисленное афроамериканское население трудилось в полях «черного пояса» на правах издольщиков и арендаторов, чье выживание напрямую зависело от белых землевладельцев. В 1940-х тысячи афроамериканцев покинули этот регион в ходе «великой миграции» и направились в поисках работы в основном на Средний Запад и Восточное побережье. Оставшиеся продолжали возделывать землю, но внешняя миграция афроамериканцев вкупе с другими факторами сделала традиционное сельское хозяйство менее надежным в качестве экономической базы региона.

К 1950-м гг. мелкое фермерское производство хлопка становилось все менее прибыльным, даже несмотря на дешевизну труда чернокожих издольщиков и арендаторов. Штат Алабама согласился помочь белым землевладельцам региона перейти на выращивание леса и производство лесоматериалов, предоставив невероятные налоговые льготы для целлюлозных и бумажных заводиков. Тринадцать из шестнадцати целлюлозно-бумажных фабрик{12} штата были открыты в этот период. По всему «черному поясу» все больше земельных владений перепрофилировались на выращивание сосны для этих фабрик и иных промышленных целей. Афроамериканцы, в основном оставшиеся за бортом новой индустрии, столкнулись с экономическими трудностями как раз в то время, когда завоевали основные гражданские права. Жестокая эпоха издолья и «законов Джима Кроу»[6] заканчивалась, но за ней шло время беспросветной безработицы и обнищания. Округи региона оставались одними из беднейших в Америке.

Уолтер был достаточно умен, чтобы понимать эту тенденцию. Он основал собственный лесозаготовочный бизнес, который развивался вместе с лесопромышленностью в 1970-х. Он дальновидно – и отважно – взял кредит, чтобы купить собственную мотопилу, трактор и грузовик для древесины. К 1980-м годам он уже поднял с нуля крепкий бизнес, который приносил не так уж много лишних денег, но обеспечивал вполне удовлетворительную степень независимости. Если бы Уолтер трудился на фабрике или лесопилке или занимался какой-либо другой неквалифицированной работой – того рода, которая была уделом большинства самого бедного черного населения Южной Алабамы, – это неизбежно означало бы работу на белых владельцев бизнеса и необходимость терпеть всё то расовое напряжение, которое существовало в регионе в 1970-х и 1980-х. Уолтеру некуда было бежать от реальностей расизма, но наличие собственного дела в растущем секторе экономики давало свободу, которой были лишены многие афроамериканцы.

Эта независимость завоевала ему некоторую долю уважения и восхищения, но при этом вызывала у некоторых презрение и подозрение – особенно у тех, кто не входил в чернокожее сообщество Монровилля. На взгляд некоторых белых обитателей городка, свобода Уолтера выходила далеко за рамки того, чего афроамериканцы с их ограниченным образованием могли добиться законными средствами. И все же он был приятным, почтительным, великодушным и располагавшим к себе человеком, что снискало ему искреннюю приязнь людей, с которыми он вел дела, не важно, белых или чернокожих.