Да, к своему имени она относится очень ревниво.

Мы продирались сквозь заросли еще минут двадцать: я впереди, Маша за мной следом. Остановились мы не потому, что устали ломать ноги в заросших обломанных сучьях и ямах, и не потому, что я совсем запыхался, а Маша иссекла кожу ветками и жесткой травой. Мы ощутили вибрацию, как от звука низкой частоты, и слабое сотрясение почвы. Поэтому мы остановились и прислушались. Высоко над головой шумела листва, птицы пели во все горло. Вибрация нам не померещилась.

– Воюют, однако, – произнес я, пытаясь отдышаться.

– Слышу, я ж не слепая, – отозвалась девчонка. – Как ты думаешь, кто кого побьет?

– В интересах планеты это не так уж и важно. Даже если победят бандиты, им придется убираться отсюда несолоно хлебавши.

Маша весело расхохоталась.

Наконец мы, измученные борьбой с местной флорой, взмыленные и обцарапанные до крови, выбрались на просеку. В груди у меня горело огнем.

Мы сделали десятиминутный привал, потом я снова пошел впереди, а Маша за мной. После зарослей идти по колее было даже приятно, но потом стало тяжело. Солнце припекало, ветер в лесу не дул, мучительно хотелось пить. В глазах стояла темнота. Маша не жаловалась, терпела.

Мы прошагали два с половиной часа, а потом нас стал догонять шум мотора, но уже другого и не с неба. На всякий случай мы свернули с просеки и затаились в кустах.

Я радовался передышке. Честно говоря, ходить по такой жаре и духоте было совсем невмоготу.

Шум нарастал, пока не стал таким же надсадным, как у дреналета, который давеча пролетел над нашими головами. По просеке валил сельскохозяйственный трактор. На нем восседали два человека.

Эти люди были не из банды. Мы переглянулись.

– Бой? – предложила Маша. Я отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и мы вышли наперерез трактору.

– Р-руки! – рявкнул один из трактористов и вскинул огнестрельное ружье, похожее на музейный экспонат. Второй сделал то же самое. Ух ты! Мы послушно задрали руки. Рубашки у парней были запачканы кровью. Нет, не запачканы! Рубашки были залиты кровью так, что их цвет уже не угадывался. Потом я разглядел, что парни похожи друг на друга, как братья.

– Кто такие? – грубо спросили они.

Что им сказать? Что мы упали с неба на их грешную землю?

– Мы заблудились, – соврал я.

– На вас судовая одежда и наручники, так что зубы нам не заговаривай, – прорычал один из трактористов.

– Мы с пиратского судна, – сознался я, потихоньку опуская руки. – Мы были у них в плену, сбежали при высадке.

Парни переглянулись.

– Руки выше, – скомандовал один.

– Может, пристрелить? – предложил второй.

– Погоди, мож не врут. Руки за голову!

Парни повязали нас по всем правилам: мордами (то есть толстой мордой и конопатым лицом) на капот и так далее. Теперь мы ехали на тракторе, только со связанными за спиной руками. Было жарко, палило солнце, снизу нещадно припекала чадящая раскаленная машина, отвратно разило горячим биотопливом, и пить хотелось все сильнее. Парни молчали. Были они неопрятные, обросшие щетиной и вонючие. Запах крови перекрывал амбре немытых тел. Очень может быть, что эти люди летели на дреналете, дали бой бандитам, а теперь возвращаются обратно. Откуда только трактор, не понять.

– Дайте хоть водички попить, – попросил я.