Ле Норте приблизился. Нелия протянула руку для поцелуя, что затянулся чуть дольше положенного. Ей столько всего хотелось сказать ему, еще о большем спросить, но рядом было слишком много посторонних людей, которые могли бы неверно понять ее интерес к постороннему мужчине. Она задала приличествующее случаю вопросы, но почти не слышала ответов, вглядываясь в лицо Лагарда. Столько раз она представляла себе эту встречу, столь многим хотела поделиться, но в этот момент забыла обо всем. Время остановилось.

Не обращая внимания на этикет и нормы приличия, продолжая удерживать Маринелию за руку, ле Норте спросил:

– Ты проводишь меня? Хотя бы до ворот?

Он редко просил ее о чем-то, но даже в этой малости княжна была вынуждена отказать. Командир был слишком заметной фигурой с политической точки зрения и привлекателен как мужчина. Нелия слышала шепот тех, кто недоумевал по поводу того, что могло их связывать в прошлом. Чувствовала множество взглядов, устремленных на них. Обернулась к Берелону, ища то ли поддержки, то ли одобрения, заметила, как недовольство омрачило лицо последнего. Впервые в жизни растерялась и ответила негромко, глядя в пол:

– Я не знаю. Что подумают люди?

Услышав, как Лагард усмехнулся, мельком взглянула на него. Его глаза больше не сияли расплавленным серебром как в то мгновение, когда он заметил Нелию. Скорее напоминали грозовую тучу, что вот-вот разразится дождем.

– Вы правы, госпожа ле Дуон, – произнес он с нажимом, – очень важно знать, что подумают люди. Желаю вам и дальше оправдывать их надежды.

Он отпустил ее руку и стремительно покинул комнату, не простившись, ни разу не обернувшись. Нелия с невозмутимым видом вернулась к обсуждению торговых соглашений с ле Сано. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, хотя душа словно окаменела, а сердце скорбело, признавая правоту жестоких слов. Она уже успела пожалеть о том, что так холодно встретила Лагарда, больше заботясь о мнении окружающих, чем о собственных желаниях. Хотелось кричать от беспомощности и несправедливости, от необходимости следовать множеству условностей, которые только усложняли жизнь.

Девушка так глубоко ушла в себя, что не сразу заметила, как присутствующие перешли в сад и расположились там на ажурных деревянных скамьях, застеленных коврами. На низких столиках были расставлены прохладительные напитки и фрукты – ужин в Палане затягивался. Наместник, Берелон и еще несколько мужчин вели неспешную беседу. Рядом с Нелией оказалась красивая высокая женщина лет двадцати пяти, которая тут же попыталась завязать разговор.

– Попробуйте этот щербет. Так хорошо его готовят только здесь, в столице, – начала она осторожно, но не сдержала нетерпение. – А вы, как я вижу, довольно хорошо знакомы с господином ле Норте.

– С кем имею честь говорить? – спросила Нелия, придав лицу безразлично-высокомерное выражение.

– Мы не представлены, простите. Делемия, вдова командира ал Санто. А вы Маринелия ле Дуон, знаю, знаю! Я так много слышала о вас! Мы все ждали вас и вашего супруга.

– Примите мои соболезнования по поводу гибели вашего мужа, – ответила Нелия, постаравшись перевести тему разговора.

Собеседница сразу не понравилась ей и попыткой привлечь к себе внимание Лагарда ранее, и навязчивым поведением сейчас. Девушка безошибочно угадала в ней придворную сплетницу, с которой следовало быть крайне осторожной в словах и даже взглядах. В присутствии ей подобных нельзя сказать лишнего, чтобы не дать пищу новым пересудам, но и молчать нельзя, дабы не настроить их против себя.

– Ах, оставьте! Мы с вами обе пониманием, что смерть престарелого супруга скорее избавление, чем утрата.