– А много их? – спросил Добо.

– Мы видели только передних.

– Тогда скачи обратно, – гаркнул Добо, – и посмотри, сколько их. Удрать успеешь, когда погонятся за тобой.

Печский наемник покраснел и, повернув коня, понесся обратно.

Добо обернулся к наемникам, которых привез из Печа, и сказал:

– Так вот вы какие солдаты!

– Нет, – ответил один из них устыдившись, – этот малый только на днях к нам пристал. Он был прежде портным и пороха еще не нюхал.

Несколько минут спустя портной прискакал снова. Позади него в облаках пыли мчались человек пятнадцать акынджи в красных шапках.

Теперь уж за ним и вправду гнались.

– Впустите его! – приказал Добо и подал знак своим стрелкам: – Огонь!

Десять стрелков прицелились. Затрещали выстрелы. Один турок свалился с коня и упал в канаву. Остальные шарахнулись, повернули коней и понеслись обратно на рысях.

Портной проскочил в открытые ворота.

– Так сколько же их? – спросил с улыбкой Добо.

– Тысяча, – ответил портной запыхавшись, – а может, и больше.

Добо махнул рукой:

– Если их не больше сотни, мы еще нынче попляшем.

– Да я же сказал, ваша милость, что тысяча.

– Я понял тебя, – ответил Добо. – Раз ты увидел тысячу, стало быть их сотня, а может, и того меньше.

На краю деревни взвились клубы дыма. Акынджи уже поджигали дома.

Добо покачал головой:

– Так вы что же, не полили крыши?

– Это сено и солома горят, – отмахнулся Цецеи и ударил кончиком сабли по верхушке ворот.

На дорогу выскочил закованный в панцирь кривой янычар. За поясом у него торчали кинжалы и пистолеты. Рядом с ним скакал венгерец, которого Гергё прозвал цыганским палачом. Позади них – отряд акынджи, а по обеим сторонам улицы бежали несколько пеших асабов с горящими факелами в руках.

– Ласло Морэ! – крикнул Добо и даже топнул ногой. – Позор отчизны нашей! Исчадие ада!

Ошеломленный янычар взглянул на скакавшего рядом с ним человека.

– Не верь ему, – воскликнул Морэ побледнев, – он обманывает тебя!

Янычар остановил коня, поджидая ехавших позади.

– Тебя я тоже знаю, Юмурджак! – крикнул опять Добо. – Так вот она, турецкая честь! Грабишь тех, с кем вчера еще вместе сражался? Разбойник! Такой же отпетый негодяй, как и твой сообщник!

Янычар взглянул на Добо, но ничего не ответил.

– Иди, иди сюда, – кричал Добо, – раз уж ты заделался шутом у Ласло Морэ! Принимай приветствие от меня!

Он прицелился – хлопнул выстрел.

Юмурджак покачнулся на коне и свалился в дорожную пыль.

Тут пошли палить и остальные ружья. Турки ответили на «приветствие» пистолетными выстрелами.

Морэ как будто хотел поддержать падающего янычара, но только выхватил у него кинжал из-за пояса. Мгновение спустя он плашмя ударил кинжалом своего жеребца. Жеребец взвился на дыбы и понесся. А Морэ изо всех сил подгонял его.

– Эй, держи, золото удирает! – крикнул Добо туркам.

Турки опешили на миг, потом с яростными воплями помчались вслед за Морэ, а Добо считал скакавших мимо дома всадников:

– …десять… двадцать… сорок… пятьдесят…

Он подождал с минуту, затем соскочил с помоста:

– Ребята, по коням! Их и шестидесяти не наберется!

Солдаты вскочили на коней, а Добо, уже выезжая из ворот, крикнул Цецеи:

– Если турок в панцире жив, заприте его! А поджигателей пусть прикончат крестьяне!

Проскочив в ворота, они умчались.

В деревне уже местах в пяти змейками поднимался дым. Крестьяне, размахивая косами и топорами, кинулись из ворот.

Цецеи и священник вместе с двумя крепостными поспешно вышли на дорогу. Юмурджак уже сидел на земле, хотя не совсем еще пришел в себя. Пуля, которую послал Добо, вдавила его панцирь как раз над самым сердцем.

– Перевяжите его, – приказал Цецеи, – и отведите во двор.