Так, что он засмеялся, вызвав изумлённый взгляд воспитанника. И тут же оборвал смех, приказал сурово:

– Головы тварей обработаешь завтра. Как сам захочешь.

– Я никак не хочу, – отрезал мальчишка и тут же глянул хищным зверьком. – Они не враги, они звери и убийцы. Я свалю их в выгребную яму за селением стчк.

– Это твои трофеи, – спокойно согласился строк. – Но лучше не туда. Джаго будут искать головы, если найдут – обвинят твоих любимчиков. А они найдут. Им не привыкать копаться в дерьме, даже в чужом.

Мальчишка задумался.

И кивнул…

..Землянин в интересе к стчк был в самом деле нелогичен и неуёмен. Сторк искренне поражался, как всё-таки существо, до такой степени похожее на сторков, может интересоваться хоть какими-то делами туземцев, что у них может быть общего?! Кен ло Хеерорд снова окинул взглядом сидящего на столе мальчишку и хмыкнул:

– Тысячу лет назад тебе выжгли бы глаза23.

– Нет, – мотнул головой землянин. – Я был бы не просто певцом, а таким, как он, – и кивнул на висящую на стене картину-репродукцию, которую сам же и распечатал и повесил. На фоне закатных туч, багровых, сизых и фиолетовых, мчались навстречу друг другу два отряда воинов на накъятт. На переднем плане – на жемчужно-золотистом прекрасном звере – летел, буквально рвался вперёд, как ветер, бездоспешный, только в латном поясе, поножах и крылатом шлеме, юноша с полными зелёного бездонного безумия глазами. Смеясь, он правой рукой поднимал короткий широкий меч, а левой бешено бил – художник уловил этот момент и запечатлел его во всей яркости и ярости – в закреплённый у седла двойной рэмм. Не сводя глаз с репродукции, мальчик прочёл:

– Помни, воин – в жилах кровь

Древних доблестных родов.

Гордись! Гордись!

Гордость – для твоих детей,

Кровь за это не жалей

И жизнь!24

Потом он бросил на сторка весёлый взгляд, поклонился и выскочил, на ходу барабаня что-то воинственное по корпусу джэнна.

Он не видел странного, полного печали и какого-то… раскаянья?.. взгляда кен ло Хеерорда – и не слышал, как тот, поднявшись на ноги, подошёл к окну – и, глядя в дождливую глухую ночь, сказал тихо:

– Поглотил кольчуги тлен,

Меч валяется в пыли…

Где былых набегов жар,

Леденящий хохот звёзд?..25

И зябко передёрнул плечами.

* * *

На том, чтобы фантор Заант кен ло Хеерорд взял три дня отдыха, настоял врач миссии, аргументировавший это просто и ясно: «Если ты ещё неделю поработаешь так, то подохнешь.» В ответ он услышал кое-что про знахарей, которые только и умеют, что варить волосатых червей на прибрежной полосе и продавать отвар за средство для вечной молодости. Но у врача в отличие от его идейных предков-знахарей был неотразимый аргумент: официальное разрешение налагать запрет на работу.

Правда, если честно, кен ло Хеерорд рычал только для вида. Он сам чувствовал, что отдых нужен. И первые сутки просто-напросто проспал, совершенно каменно и без снов.

Первым, кого он увидел, проснувшись, был, естественно, землянин. Он, сидя на пороге (место ему полюбилось с тех самых, первых дней), проверял охотничий топор.

Страсть к охоте у мальчишки кен ло Хеерорд не воспитывал и не вызывал – она сама пробудилась, что, по мнению сторка, свидетельствовало о хорошей породе воспитанника. Сторки, как и земляне, относились к этому занятию с большим увлечением и вполне научно. Конечно, расы бывают разные, но для некоторых – в том числе и сторков с землянами – давно было доказано, что запреты и необоснованные ограничения на охоту сильно вредят здоровью нации в целом, вызывая к жизни массовые психические расстройства и эпидемии немотивированной, слепой агрессии по отношению друг к другу; по крайней мере, служат одной из коренных причин таковых. Ещё в начале Промежутка учёные на Земле заметили, что «культивированно миролюбивые» человеческие особи склонны ко лжи, трусости, истерии, сексуальным и психическим патологиям, а в моменты исчезновения внешних сдерживающих факторов – власти, закона, тюрем – мгновенно превращаются в записных садистов. У сторков такой вопрос не поднимался вообще, так как в их истории не было достаточно полных аналогов земному Веку Безумия