— Но Агне… миледи!

— У тебя есть богатый выбор, герцог Белого шпиля — или граф  Лермон.

Кэйтрин замолкла, опасливо поглядывая на свою императрицу. Лицо графа Лермон, покрытое оспинами, стояло перед её глазами.

— Это не смешно, — заметила она.

— Ты видишь на моём лице улыбку?

— Но почему я?!

— Потому что я знаю, что тебе будет трудно ужиться с кем-то из придворных вельмож. И потому что мне нужно, чтобы ответственность за Белый Шпиль взял на себя надёжный человек. Я благодарна тебе за всё, что ты сделала для меня во время войны. Я знаю, как тебе тяжело смириться с мыслью, что ты больше не носишь мундир. Я забочусь о тебе.

Кэйтрин молчала. Об обычаях северян она знала мало, но что день за днём наблюдать рядом с собой разбалованного вельможу с претензиями на авторитет ей будет тяжело – понимала и сама. В идее поездки на север она даже находила некоторый интерес, но…

— Я вообще не собиралась замуж!.. — выпалила она наконец. — В ближайшие двадцать… Нет, лучше тридцать лет!

Агнесса взяла её за оба плеча и развернула к двери.

— Иди. Церемония начнётся завтра в двенадцать часов. У тебя есть ещё ночь, чтобы обдумать всё… или сбежать. Но последнее обернётся против тебя.

***

Кэйтрин без всякой радости брела по коридорам дворца. Возвращаться в свои апартаменты она не хотела: во-первых, её ждала там пустота. Во-вторых, оттуда сбежать было не так уж легко. А Кэйтрин ещё не рассталась с этой мыслью до конца.

— Брак… — пробормотала она и потёрла безымянный палец, на который на самом деле однажды надевала кольцо… Снять его на следующий день и выбросить в пруд удалось с трудом, и потому де Марджон не горела желанием повторять этот эксперимент.

Она с тоской огляделась по сторонам и заметила, что забрела совсем не в то крыло, в которое шла.

В коридоре было пусто, не слышалось шума голосов, и только вдали виднелось несколько кирасиров, охранявших проход.

Пытаясь сориентироваться, Кэйтрин выглянула в окно и увидела там такой же пустынный двор, который явно давно уже не посещал даже садовник.

«Восточное крыло», — догадалась она. Хотела было развернуться и направиться к себе, но затем снова взглянула на кирасиров и передумала.

Кэйтрин догадалась, кого охраняет конвой, и в груди её затрепыхалось знакомое чувство, какое она обычно испытывала в бою — перед тем как выхватить клинок. Страх и предвкушение будоражили кровь.

«А почему бы и нет?» — спросила она себя, не найдя других причин для того, чтобы совершить то, что хотела. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она решительно направилась туда, где стоял конвой.

— С дороги! — бросила Кэйтрин, равнодушно раздвигая в стороны их копья, и бросила уже через плечо: — Именем императрицы!

Никто не посмел преследовать её, и Кэйтрин спокойно миновала коридор, отделявший её от спальни пленника.

Второй конвой она тоже миновала без проблем, и, только ступив в комнату, замерла, оглядываясь кругом. Некогда богато отделанная по моде прошлых десятилетий, она теперь так же запустела, как и всё крыло. Никто не собирался церемониться с супругом предательницы, и Кэйтрин тоже не испытывала к нему сочувствия. «Война есть война, — твёрдо усвоила она уже давно, — здесь или ты, или тебя».

Но не старомодные потускневшие гобелены и не пыльный бархат портьер поразили её, а то, что все полки, ниши, столики и тумбы были абсолютно пусты. Как будто неведомый распорядитель приказал вынести отсюда всё, что мог бы взять в руки герцог Вирэнэ. «Всё, чем он мог бы навредить себе», — поправилась она.

Самого северянина тоже было не видать. И только расслышав из-за перегородки негромкий плеск воды, Кэйтрин догадалась, где следует его искать.