– Я не успел… – слова с трудом протолкнулись через перехватившую дыхание гортань.

– Кир, похоже, прошло уже пятьдесят два года, – приглушённо ответил Соболь.

Друг, протиснувшийся со мной внутрь несколькими уверенными движениями частично оживил панель приборов. По свету его Скрижали стало ясно, что он призвал Руну-Предмет, а через мгновенье уже вставил в соответствующий слот РИ-аккумулятор, чтобы заставить заработать обесточенную технику. Его взгляд оставался мрачным:

– Судя по данным бортового журнала – спасательный модуль упал здесь примерно пятьдесят два года назад.

Я поднял тяжёлый взгляд, сам себе не веря и всё же принимая очевидное:

– Полвека…

– Даже не знаю, как так вышло, дружище, – ответил он глухо. – Светлана скончалась уже давно.

Сердце ухнуло в пропасть. Я присел рядом и машинально коснулся её безжизненной руки, помня, как она когда-то ласково трепала мою короткую стрижку.

Я вдруг ощутил, как что-то во мне ломается. Мы не имели шанса успеть, как бы не торопились. Ей уже ничем не помочь. В происходящее не хотелось верить, но часть разума оставалась холодной, рациональной, логичной, отчего я чувствовал себя ещё хуже. Тем не менее, пока сердце отказывалось верить глазам и искало объяснения, параллельный поток холодных мыслей беспощадно фиксировал реальность: опоздал.

Я встал на колени, коснулся её останков и тихо проговорил:

– Прости… не уберёг…

Каким бы циничным и непробиваемым я себя не считал, сейчас чувствовал страшную расплату за обретённую силу, пришедшую с запозданием. Нет ничего хуже, чем осознать, что та, для кого ты был готов прогнуть этот мир, давно обратилась в прах. Задолго до того, как ты, собственно, начал её искать. И всё, что тебе остаётся теперь – похоронить её по-человечески… Нет. Не «её», а их. Света была в положении, этот а-поход должен был стать её последним.

Хотелось завыть волком и мстить. Но кому? Может, самим этим ненастоящим богам чёртова Единства за вопиющую несправедливость.

Соболь молча стоял рядом, не осуждая, не утешая. Он просто был. И этого было довольно. Да и чем тут можно ещё помочь? Журнал ясно показывал: прошло пять десятилетий. Никакого спасения, никакого «жили долго и счастливо» не было и не могло быть.

Преодолевая содрогание, я встал и стиснул зубы так, что заболели челюсти. Мой мир рухнул в пропасть, а «Золотой Дрейк» продолжал стоять на потрескавшейся, покрытой солью равнине. Надо убираться, только сначала надо взять с собой останки, чтобы можно было провести человеческий обряд погребения.

Я знал, что надо жить дальше. Сейчас трудно, а завтра будет только хуже, потому что смерть и безнадёга тут – главные повелители. Я был готов двигаться, скорее по инерции, чем по собственному выбору. Но это всё понимал разум. Холодный, логичный, расчётливый, а сердцу было необходимо, наконец, поверить. Принять… И предаться скорби.

Как бы там ни было… Надо позаботиться о её останках. Необходимо как-то сопроводить её в последний путь. И, самое главное, надо разобраться, почему мир оказался таким жестоким. Я, конечно, сам далеко не ангел. Если же разбираться досконально, я совсем не ангел, а как бы не наоборот. Внутри бушевала буря, состоявшая из разнонаправленных эмоций, таких как горечь, скорбь, тоска и ярость, но… Но с этим я потом разберусь: когда будет время для этого, когда все дела сделаю, если, конечно, доживу до этого момента.

Вместе с Соболем мы вынесли останки Светланы, чтобы оставить внутри разбитого спасательного модуля только пустоту и горькую память. Несколько шагов – и я снова оказался под открытым небом с его ледяной пустотой и злым, пылающим абрисом чёрной дыры, некогда бывшей нашим Солнцем. Под ногами хрустела соль, вокруг бесплодной долины высились блеклые, словно выгоревшие, скалы, отражая полное отсутствие надежды.