– Это не имеет значения. Если тейниксы и вправду ключ к межгалактическим путешествиям, нам придется и дальше экспериментировать с ними, какими бы опасными они ни были. Хотя, возможно, в следующий раз я надену перчатки. И маску.

– Может, Кобб найдет для тебя бронежилет.

– Это было бы неплохо.

– Возможно, гипердвигатели только желтые, – сказала я. – У других цветов могут быть свои способности. Погибель никогда не взрывалась.

Йорген кивнул:

– Это правдоподобная теория. У нас достаточно желтых, чтобы поработать сперва с ними. Остальными можно заняться позже. – Он посмотрел на меня темными глазами, словно видел насквозь. – И вообще, почему ты так беспокоишься о тейниксах?

Я пожала плечами:

– Я не беспокоюсь.

– Ты назначила себя специалистом по защите слизней и хочешь мне сказать, что они тебе безразличны?

– Ты сам меня назначил специалистом по защите слизней.

– ФМ, я велел тебе держать их в ящике. То есть назначил тебя специалистом по локализации слизней. Защиту ты добавила сама.

Я скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.

– Я просто думаю, что нам не следует относиться к ним как к машинам. Если они могут унести нас с этой планеты, прежде чем Верховенству удастся уничтожить нас, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы добиться этого. Но они живые. Нам же не обязательно быть монстрами, пока мы будем это делать, верно?

– Конечно нет. – Йорген снова скривился. – И если бы я прислушался к тебе, то не сидел бы сейчас с изрезанным лицом. Скажи честно: насколько ужасно это выглядит?

– Медики сказали, что с тобой все будет в порядке.

– Да, но я выгляжу нелепо.

Его лицо было скреплено кусочками пластыря, так что он был по-своему прав.

– Слушай, девушкам ведь нравятся шрамы, разве не так?

Йорген прикрыл глаза.

Ну да. Есть лишь одна девушка, чье мнение его интересует, и ее нет здесь, чтобы оценить картину.

Хотя… теперь, когда я подумала об этом…

– Ну, в смысле, если кто из девушек и способен оценить шрамы, так это Спенса, верно же?

Йорген посмотрел на меня с таким потрясением и ужасом, что я поняла: потревожила его раньше, чем он пришел в себя и не перевел разговор снова на меня.

– Я думал, мы обсуждали твою внезапную одержимость правами животных.

– Я думала, мы обсуждали твое лицо, но если ты хочешь поговорить о правах животных…

Йорген перевел взгляд на что-то позади меня, и я, повернувшись, обнаружила, что в коридоре стоит адъютант Кобба.

– Адмирал Кобб вызывает вас в командный центр, – сказала она Йоргену. – Мне передать ему, что вы нездоровы?

Йорген застонал:

– Нет, скажите ему, что я иду. Он все равно рано или поздно об этом узнает.

– Как ты думаешь, зачем он тебя зовет? – спросила я. – Для доклада еще рано.

– Пойдем со мной – и сама все узнаешь, – сказал Йорген. – Ты можешь помочь мне объяснить, что случилось с моим лицом. Ну, раз уж ты специалист по защите слизней и все такое.

Мне нужно было отыскать Жабра и всех, кто успел освободиться за это время. Но я не собиралась упускать возможность узнать о планах Кобба. Я пошла следом за Йоргеном вниз, в командный центр адмирала – большую комнату с широким столом и голопроектором перед ним.

Кобб сидел за столом, с двумя адъютантами по бокам от него. Напротив Кобба сидела темнокожая женщина с черными волосами, как у Йоргена, только свои она укладывала вокруг головы.

Джешуа Уэйт, мать Йоргена, была одним из самых титулованных пилотов, когда-либо ушедших из ССН. Ее политическое влияние лишь возросло, когда в состав Национальной ассамблеи вошел ее муж. С ней было еще два человека – по их дорогой одежде я предположила, что это либо менее важные политики, либо другие представители, которым поручено говорить от имени Национальной ассамблеи.