– Уверен – выкрутилась бы, – буркнул Роджерс, и я, насмешливо фыркнув, кивнула:

– Да, и параллельно нарыла бы кучу головняка. Ладно, до завтра управишься?

– Завтра? Ничего себе – срочность. Что стряслось-то?

– Да человек пропал, Эндрю Сонг, – как можно более нейтрально бросила я. – Вот, стараюсь найти его до того, как он всплывёт в Джеймсе.

– Ну если он пошёл туда топиться – черта с два всплывёт, – со знанием дела протянул Роджерс, шурша на заднем фоне какими-то бумагами. – Вообще странно… По моему участку нет пропавших без вести с такой фамилией.

– Миссис Сонг сказала, что её заявление не приняли – Эндрю пропал два дня назад. Но мы с тобой оба знаем, как это работает, – я выдержала небольшую паузу, в которую послушала сердитое сопение Роджерса. – Да-да. Пошевелятся в лучшем случае через неделю, в надежде, что пропажа сама найдётся. Но я не жалуюсь – в конце концов, теперь это мой хлеб.

– С маслом, небось? – неловко пошутил капитан, но быстро прикусил язык, прежде чем я разразилась гневной тирадой по поводу «колоссального заработка на воле». – Ладно-ладно, понял тебя. Завтра после обеда заезжай, часа в три – думаю, что-то будет.

Обменявшись положенными любезностями на прощание, я положила трубку.

Следующим пунктом в списке дел был визит к Фергюсу, но, взглянув на часы, показывавшие немногим меньше восьми вечера, я решила отложить его до завтра. Это полиция может заявиться к вам в любое время дня и ночи, если у них есть хоть какие-то подозрения… Частному же детективу лучше помнить о приличиях, если он не хочет на законных основания пойти к черту.

Раскурив сигарету и вытянувшись в кресле, закинув ноги на специально для этого дела приспособленный ящик из-под виски, стащенный у Стэнтона, я еще раз прокрутила в голове полученную за день информацию. Увы, для составления цельной картины ее было решительно мало – и, одновременно, слишком много.

Мысли крутились в голове неспешно, в такт медленно вращающемуся под потолком вентилятору, который рассеивал тянущиеся к нему дымные полосы, и друг с другом увязывались только тысячей «допустим». Тем не менее, опыт научил меня систематизировать данные сразу, не откладывая в долгий ящик, и я, положив перед собой «тот самый» блокнот, принялась заносить в него результаты первого дня, дополняя сделанные в самом начале записи о клиенте.

Через три часа, когда я покончила в том числе и с ниточно-картиночной схемой связей на пробочной доске, я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Не имея под рукой фотографий фигурантов, я просто пометила их инициалы, разместив те на небольших прямоугольниках бумаги, нарезанных трудолюбивой Линдой.

Постояв ещё пять минут перед доской – очередная привычка, выращенная мной в процессе работы, – и позволяя себе «расфокусировать» внимание, я всё равно поняла, что выжать из себя что-то еще просто не смогу, так что приняла волевое решение приостановить дело до завтра, и направилась домой.

Разумеется, мой утренний прогноз оказался верным.

Во двор я въезжала осторожно, но всё равно, наверное, со стороны была больше похожа на мини-баркас, швартующийся у хилого причала, сколоченного из гнилых досок.

Я даже подумала, что, может, стоить оставить «додж» снаружи, на проезжей части, но быстро отвергла эту мысль – район был таким, что вполне могли и колёса полоснуть, если кому-то покажется, что я припарковалась «не так». Пусть их… В конце концов, не первая ночь в луже.

Единственный фонарь, моргающий тусклой бледно-жёлтой лампой, с трудом выхватывал из кромешной темноты озерцо, в котором едва просматривался настил, ведущий от парковки к подъезду.