– Почему она?

Раздавшийся у него за спиной голос разрушил чары. Он обернулся и увидел тетю Ванду, которая смотрела из-за его плеча. Теперь она переоделась в легинсы «Адидас» и мешковатую спортивную толстовку. Хотя Джейсон подарил ему на день рождения эту фотографию в рамке, никто из родных не знал настоящего значения этого постера – как и о его одержимости Джеммой Тернер. Он никогда никому не рассказывал подробностей о гостинице в Питтсбурге, и никто не провел пунктир, соединяющий события.

– Давай я тебе покажу. – Он достал из чулана коробку с надписями «Хрупкое» и «Не бросать» и сунул руку под тощую стопку журналов, где встречалось хоть какое-нибудь скудное упоминание о Джемме Тернер, которые он смог отыскать. Информации было очень мало. Больше ему повезло с видеопленками ее фильмов. В конце концов он нашел то, что искал, на самом дне стопки. Вот он: потертый, сложенный счет, который хранил, как безумный сувенир, напоминание о конце его детства; он каким-то краешком сознания понимал, что события того дня навсегда оставили на нем клеймо.

Он отдал ей листок и следил за ее лицом, когда она его развернула. Она пробежала глазами счет, но на ее лице ничего не отразилось.

– Я не понимаю.

– Это счет из гостиницы в Питтсбурге, куда дядя Мартин ездил за мной в тот день, – сказал он и подождал, пока не увидел, что она поняла. – Знаешь, ты никогда меня не спрашивала, что произошло в тот день с мамой.

Она перевела взгляд со счета на постер, и у нее вытянулось лицо. Она устало сложила листок и отдала его обратно.

– Так вот с чем была связана эта история с Джеммой Тернер все эти годы? – Она села на свою кровать и опустила голову. – Я так старалась не спрашивать тебя о тех днях – а это было несколько дней для меня, Кристофер, не один день. Ты провел в том номере гостиницы почти три дня, пока Пэмми была без чувств. Я просто хотела, чтобы ты это забыл.

– Я не мог забыть такое. – Он удивился, что она так оправдывается, и, как всегда, тревожился, что он доставляет слишком много хлопот и они с дядей Мартином отошлют его прочь.

Всю жизнь он постоянно перебирал в голове свои достоинства. Его отметки были лучше, чем у Джейсона, но не лучше, чем у Анжелы, которая училась на одни пятерки. Джейсон постоянно попадал в какие-то неприятности, а Кристофер никогда не создавал проблем. Он старался исчезнуть, не выделяться на фоне двух других детей, но его никогда не покидало надолго понимание того, что он одинок в этом мире. И этот страх сохранился, когда он стал взрослым.

Когда тетя посмотрела на него, он увидел, что по ее лицу текут слезы.

– Я подвела тебя, да? Нас тебе было мало, да? – Вопрос был адресован ему, но она говорила о его матери.

Кристофер сел рядом с ней и притянул ее к себе.

– Меня здесь любили, но ты не можешь надеяться, что я забуду.

– Я только хотела, чтобы у тебя была счастливая жизнь и ты отпустил…

– Ты хочешь сказать, отпустил ее.

Она кивнула, отодвинулась и посмотрела ему в лицо.

– Кристофер, пускай ты ничего в жизни не слушаешь, послушай меня сейчас. Тебе необходимо ее отпустить. – Показав пальцем на постер, словно хотела проткнуть его, она сказала: – Это… это ненормально.

Конечно, она была права. Ненормально держать у себя в рамочке напоминание о той последовательности событий 1986 года в Питтсбурге, будто в них кроется какая-то тайна, которую он должен раскрыть. Где-то глубоко внутри он верил, что, если он смог бы прокрутить назад фильм своей собственной жизни до того самого момента и повесить на ту стену другое фото, он был вернул свою маму.

Но потом он выяснил, что у Джеммы Тернер была ее собственная тайна, и ее притяжение стало слишком сильным. Тетя Ванда могла попросить его о чем угодно, кроме этого, кроме того, чтобы он забыл. Он никогда не забывал о том фото и – что самое важное – о его связи с мамой.