В конце мессы священник спросил, есть ли среди прихожан крестоносцы, которые хотели бы дать обет перед походом. Бертран поднялся и назвал себя. Второй парень назвался Жаном д'Анжольра, он передал святому отцу свое деревянное распятие, украшенное несколькими драгоценными камнями по краям перекладин. Бертран передал свой плащ, на который Мадлен нашила крест, и свое нательное распятие. Священник отнес их на алтарь и прочел молитву, после чего вернул вещи своим владельцам. По очереди Бертран д'Атталь и Жан д'Анжольра поклялись перед большим распятием, которое держал перед ними святой отец, сражаться с врагами христианской веры и пожертвовать своей жизнью, если она понадобится Господу.

После мессы Генрих де Сов вышел вместе с другими тамплиерами, расспрашивая их, кто они, из каких краев, как они повезут пожертвования – разделят между собой для безопасности или отдадут кому-то одному. Жан д'Анжольра протиснулся среди толпы прихожан и первым выскочил из собора, Бертран хотел предложить ему поехать вместе с ним, но не успел и оглянуться, как того и след простыл. Атталь бросился его искать, глядя по сторонам и машинально давая мелкие монетки нищим, просящим на паперти и обещающим молиться за молодого крестоносца. Он увидел, что Анжольра идет в сады на холме рядом с собором. За деревьями виднелась мельница.

Бертран не знал, следовать ли за ним или пойти обратно. Он сам еще не оправился после болезни, чувствовал слабость и понимал всю глупость затеянного. Анжольра наверняка даже и не обратил внимание на Атталя, спешил, значит, у него есть дела. Зачем Бертрану вмешиваться? Просто у него возникла острая потребность в дружбе с ровесником, который тоже уходит в поход, оставляя родной дом.

Бертран остановился и огляделся. Густая зеленая листва окружила его. Шевалье дотронулся до веток, листьев – упругих и сочных, где-то неподалеку пролетала поздняя пчела, в поисках цветов. Бертран посмотрел вверх – сквозь зеленый шатер проглядывали лоскутки вечернего синего неба, отпустившего отдыхать закат. Он двинулся дальше, оставив сад позади. Река Рона, медленно катящая волны, мост, домики на противоположном берегу, на зубце городской стены дозорный с копьем. С холма открывался красивый умиротворяющий вид на город и реку. Дозорный прислонился к стене, позевывал, почесывал бок, выглядывая на небе появляющиеся первые звезды. Две лодки под парусами плыли по реке. Позади черепичные крыши Авиньона, поглотив последние сполохи заката, темнели, грустнели, казалось, становились меньше. И лишь колокольни и шпили церквей неутомимо тянулись к Богу.

Бертран подумал: неужели где-то сейчас идет война или она вот-вот разразится и люди к ней готовятся? Неужели и он уже завтра покинет этот милый город, и эти звезды уже не будут разгораться для него, как сейчас? Дозорный будет все так же зевать и смотреть на них, почесываясь, а он, Бертран д'Атталь, станет внимать совсем другим, чужим, холодным и злым, звездам, на далекой вражеской земле. Но какая же она вражеская? Там родился Господь, там светила Вифлеемская звезда, там вся земля священна! И только сарацины оскверняют ее своим присутствием.

И тут он услышал голоса и повернулся. Жан д'Анжольра медленно шел под деревьями с девушкой, обнимая ее за талию. Бертран смутился – не стал ли он невольным свидетелем, и хотел было уйти, но промедлил, любуясь этой парой. Как бы он хотел быть на месте Анжольра и вот так же обнимать под загорающимися звездами Катрин!

Анжольра страстно поцеловал девушку и пошел прочь, не оглядываясь, а она осталась стоять на месте и плакала. Бертран последовал за Анжольра и на склоне холма, напротив собора, поравнялся с ним.