Надо уважать тело человека. И живое тело, и мёртвое. Ибо тело создано Богом, и в нём хранится Божья душа. Его образ. А на грешной земле и ныне отношение к трупам чудовищное. И на фронтах, и в моргах, и в концлагерях, и в больницах, да повсюду, по всей земле. Порой даже вообразить страшно, до чего доходят иные. Что творят, как жутко поступают с умершим. Воистину, «не ведают, что творят».

Сейчас очень популярна медицинская фармфирма с красивым названием «Эвалар». Так что это такое? А вот что. Родилась эта фирма когда-то в сарае на окраине алтайского городка Бийска. Там кончалась железная дорога и начинался Чуйский тракт, уходящий вверх в горы, до самой монгольской границы. Идущий по правому берегу быстротечной горной реки Катуни. Так вот, в этот городок Бийск местные женщины (в основном старушки из глубинки, из горно-алтайских сёл) привозили на автобусах и попутках мешки собранных ими целебных трав. Цветов, ветвей, корешков, росших вдоль Чуйского тракта, по берегам быстрой Катуни и у Телецкого озера, в лесных чащах, полях и горах. И это богатство сдавали в этом сарае на вес (на больших напольных весах) за сущие копейки – выплату гонораров. Но зато эти деньги всегда были верные, постоянные. И они не гнушались, знали: курочка по зёрнышку клюёт. К тому же старики занимались этим почти весь год, с ранней весны и до снега. А командовали приёмкой их мешков с разнотравьем (а ещё и от мужиков-охотничков принимали более ценные мешки, набитые камнями мумиё, отстрелянными с потолков горных пещер) две местные энтузиастки, бойкие красивые тётеньки Эвелина с Ларисой. Вот так и зарождалась ныне престижная, богатейшая фирма-концерн «Эвалар». Ныне истинный многоэтажный квартал здоровья. (Разросшийся по всей России дочерними фирмами.) А вот куда теперь, спустя полвека, делись две эти сибирячки Эва с Ларисой, входят ли они в коммерческую дирекцию, ворочающую миллионами, и прочее-прочее, я, к сожалению, не знаю. Не ведаю. А «Эвалар» так расцвёл, что поправляет здоровье миллионам в нашей стране.

Господь то и дело испытывает моё смирение. Но мне от этого порой приходится трудно. А Бог всё терпит. И вновь и вновь посылает мне испытание на смирение. На терпимость.

Молись Богу тайно (не афишируй). А Он воздаст тебе явно. На то и есть воля Божья.

Не помню, кто именно из писателей-мудрецов в античные времена первым сказал (потом это многие повторяли, вплоть до наших дней): «Ни дня без строчки». Фраза, конечно, ёмкая, она как постулат для любых столетий. И каждого автора очень подстёгивает. Вот и я подстегнулась к работе, стараюсь её выполнять. Только форсаж начинать надо было гораздо раньше… Хотя и нынче тешу себя надеждой, оправдываюсь: ничего-ничего, наверстаю. Лучше поздно, чем никогда. Ну что ж, если «чем никогда», то, конечно, лучше уж поздно.

Я ещё застала и помню те времена (послевоенные), когда белые овальные сдобные булки называли сайками. С хрустящей складочкой вдоль всей «спинки». Потом эти сайки долго назывались «французскими булками». Но потом власти в борьбе с «иностранщиной и космополитизмом» многое изменяли. И сайки стали именоваться теперь «городскими». Очень патриотично. Но потом и «городские» сошли на нет. И про вкусные хрустящие сайки вообще было забыто. А моя странная память и по сей день хранит их вкус. Даже помню, как в Останкино, где мы жили в бараках на 3-й Останкинской улице, мы с мамой ходили в продмаг отоваривать продуктовые карточки. Потом за хлебом в булочную, которая рядом. И я, держа маму за руку, скулила: «Ма-ам, а ма-ам… Ну давай купим сайку… Саечку». Вокруг стоял такой немыслимо вкусный запах свежего, только что привезённого тёплого хлеба, что голова кружилась. «Вот все продукты выкупим, – машинально отвечала мама, – тогда посмотрим, на сайку останется или нет». И порой оставалось. Ах, какое же это было хрустящее чудолакомство! И я жадно съедала его, не дойдя до дома. Аж пальцы и нос в муке́!