– Красный цвет – ходу нет, – добавил Палыч философски.

– Наших никого не задело? – донеслось из толпы.

– Не, только шофёра.

– И когда они светофор поставят, – сказала машинистка экструзионного пресса Феоктистова, – умучились под колёсами шнырять.

– Им чего, – отозвался старший лаборант Редвуд, – они на аудях катаются.

Похолодев, Людмила Сергеевна вдруг почувствовала, что за мешок тихонько тянут. Резко рванув мешок к груди, она оглянулась и с облечением увидела завсектором токсикологии Петра Николаевича

Малинина.

– Позвольте я вам помогу поднести, – попросил Малинин с улыбкой, – я всё равно на вашу сторону иду. Что ж вы химика с собою не захватили?

В другой руке он держал такой же точно мешок, доверху набитый консервными банками.

– Ничего, ничего, он лёгкий, – возразила Лисицина. – А вы, наверное, заказы несёте?

– Да, дамам помогаю, – блеснул улыбкой Малинин. – Что же это у вас там такое – лёгкое, да объёмистое, да с острыми углами?

– Деньги, – просто ответила она. За небольшую добавку к получке выполняла она функцию раздатчицы зарплаты.

Продолжая болтать, они обошли сидящего на тротуаре шофёра КамАЗа, выкручивающего кепку, и вошли в проходную.

– Кстати, вы знаете, что Каменский вовсе не от астмы умер, – спросил Малинин, – а от эмфиземы трахеи?

– Да что вы говорите, Пётр Николаевич, как же это?

– Да уж так, закономерно для работающего в близком контакте с полимерами. Уж я то знаю.

– В лаблаторию идёте, – поприветствовала их сотрудница ВОХРа Вероника, стоящая на вахте.

В тесном лифте они почему-то замолчали, сосредоточенно глядя на ползущие вниз огни. Пётр Николаевич неуверенно скользнул глазами по её плечу, опустил голову…

«Плата заработная. Отделы 3, 5, 11. Лаборатория 55. Итого 18392 рубля 11 копеек» – неожиданно для себя прочёл он на торчащем из мешка обрывке бумаги.

– Александр Ильич, зайди ко мне.

Закрыв дверь кабинета, Ложакин присел на край стола.

– Сколько ж лет ты у нас мэнээствуешь? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Годков пяток, поди? Пора, пора тебе, Александр Ильич, науку за рога брать.

– За рога или за вымя, Геннадий Алексеевич? – переспросил Саша.

– Не скоморошь, отрок, тема вращения обнажена, – Ложакин выдержал паузу. – Переймай эстафету у безвременно ушедшего. Пора, пора тебе с бестемья уходить. В понедельник утвердим тебя на совете, а пока знакомься с документацией. При обнаружении личных вещей покойного – сдать мне лично. Вопросы есть?

– Личные мысли тоже сдавать?

– Иди, иди, академик, не толпись.

– Феоктистова, повтори принцип работы промышленного экструдера, – сказал начальник цеха.

– Да чего там, это ж как мясорубка здоровенная…

– Ладно, слушайте все ещё раз. Промышленный экструдер состоит из цилиндра и головки. Полимерный гранулят забирается из загрузочной воронки шнеком, расплавляется, подаётся вперёд и выталкивается наружу через отверстие в головке, называемое соплом.

– Ну, я же говорю, мясорубка. У нас на мясокомбинате…

– Феоктистова, помолчи. От формы сопла зависит форма получаемого погонного профиля. В случае грануляции вместо сопла используется заслонка со множественными мелкими отверстиями. Экструдат при этом выходит в виде большого количества тонких стержней…

– Это ж как вермишель делают! Или фарш. Вот, помню, у нас в разделочной…

– Феоктистова, я тебя выведу с инструктажа. Большого количества тонких стержней, называемых стрингами. Стринги протягиваются через охладительную ванну и поступают в нарубочный узел, или гранулятор, где нарубаются роторными ножами на гранулы…

– Так это что же, гранулы засыпаем, гранулы высыпаем?